Знакомый монтажер пришел посоветоваться. Делает он ролик с поздравлением одному небольшому предприятию, и там задача подать все максимально сусально: с пожеланиями дальнейших успехов и достижений, с упором на профессионализм сотрудников и мудрость руководства. При этом видеозаписи, с которыми нужно работать, ему прислали готовые с предприятия. Пока начальство рассказывало о достижениях, все шло хорошо, но потом пошли его сотрудники...

Раньше самым большим фейлом на моей памяти была запись в одной деревне: там важный человек в день каких-то народных гуляний говорил односельчанам на камеру местного телевидения теплые слова. И вот пока он говорил на фоне весьма живописного домика, на заднем плане появились два козла, которые стали активно совокупляться. Камера тут же взяла важного человека, который не подозревал, что снимается в порно, крупным планом, и, казалось бы, проблема решена, но нет! Откуда-то сбоку прибежала нетрезвая хозяйка козлов с длинной палкой, которая заорала прямо поверх теплых слов: «А ну пошли нахуй, пидорасы!» Пришлось съемку остановить и перенести в другую локацию, а женщине объяснить, чтобы больше так не делала. И вот записывают важного человека на сто метров левее, и тут к нему подходит хозяйка козлов, залезает в кадр и душевно так говорит: «Извини, Макар Иваныч!» Но там с третьего раза все получилось нормально.

А здесь... Сотрудники должны были поделиться воспоминаниями – и они поделились. Сначала там шло как по писаному, а потом начались откровения. Как бригадир после двух стаканов водки отлично работает. Как станочнику чуть палец не отрезало. Как директор ступил в банку с каким-то химикатом и чуть не уволил половину работников. А сделать новые записи не представляется возможным – тут либо ехать самому (а это четыреста километров), за что дополнительно не заплатят, либо просить предприятие перезаписать теплые слова – но с этим тоже большие проблемы, потому что ответственный за подготовку материалов к ролику на днях уволился на почве личных неприязненных отношений с начальством. Не исключено, что политически безграмотные заявления сотрудников стали его личной местью. Он и оператора разыскал, который делал записи, и, видимо, договорился, что цензуры никакой не будет. Теперь организовывать запись сотрудников некому, и даже странно, что предприятие с таким уровнем конфликтности в коллективе как-то дотянуло до юбилея.

Впрочем, монтажеру от этого не легче. И заказ выполнить невозможно, и отказываться жалко – все-таки деньги предлагают неплохие. Вот он и решил посоветоваться: нельзя ли из этих роликов смонтировать слово «вечность». Я посмотрела три раза. Неа, нельзя.

И вспомнила, как мы сами недавно записывали поздравления директору, и наш завхоз Петрович родил перл, не вошедший в финальную версию: «Уважаемый Сергей Михайлович! Я всегда уважал вас как специалиста, но самое приятное мое воспоминание о вас – как я приезжал к вам домой и смог погладить вашего сфинктера. Будьте здоровы оба!» В тот день Петрович привозил домой директору коробки с кое-какой документацией, поднялся к нему с грузом в квартиру, и оказалось, что у директора живет лысый кот породы сфинкс. Пока директор разговаривал с Петровичем, кот залез в коробку, и Петрович, никогда таких вблизи не видавший (я, кстати, тоже лысых котов видела только на картинках), успел погладить животное, пока оно не убежало. Сергей очень удивился, потому что обычно его кот посторонним вообще не дается. И Петрович про то, что у директора погладил лысого сфинктера, всем рассказывал с гордостью.

Но Петровича мы смогли перезаписать.

Мое «любимое» рабочее — заказы, где информацию нужно согласовывать с десятками самых разных людей. Обычно это альбомы и памятные книги про сотрудников какой-либо крупной организации. Тут каждый хочет любить — и солдат, и моряк, и корова, и волчица, и жучок, и паучок, и медведица. И каждый хочет иметь научить меня работать. Писать тексты. Верстать книги. Мне научиться не жалко, как говорится, любой каприз за ваши деньги, просто заказчик и «учителя» в данного типа проектах - это всегда очень сильно разные люди. А в этом году - как назло! - вдобавок к выборам проходит еще и несметное количество различных юбилеев у органов и организаций, в которых народ жаждет, чтобы про него написали книжку.

Вот делали по госзаказу каталог предприятий, выбранных по определенному принципу (в данном контексте неважно какому). Для «виновников торжества» каталог был совершенно бесплатен, и от них требовалась только общая информация (год создания, профиль работы, особенности, контакты), логотип и фото. Каждому — по странице. Было сказано: если у вас нет хорошего фото производства и продукции, мы пришлем фотографа, и он сделает сам. Если текст окажется больше оговоренного объема, мы его сократим.

И вот тексты и фото получены, мы их оформили, выслали «героям» в верстке на согласование (пусть проверят, не назвали ли мы директора фирмы Иваном Ивановичем вместо Сильвестра Арнольдовича, и такого ли типа втулки там изготавливают). И тут традиционно началось. Из сорока одной фирмы двенадцать пришли меня лечить. И ставить, и ставить мне градусники.

- А почему вы наш текст сократили в два раза?

- Потому что у нас на странице определенное количество печатных знаков, больше поставить нельзя, мы предупреждали.

- Тогда давайте уберем фото!

- Фото обязательно.

- Давайте фото сделаем маленькое!

- Фото должно быть большое и красочное.

- Мы вам вообще-то за эту работу деньги платим!

- Нет, не платите.

- Такого не может быть! Вот у меня счет лежит на 42 тысячи! А, погодите, это не ваш...

- А почему вы наш текст сократили в два раза?

- Потому что больше на страницу не влезает. Фото убрать нельзя, сделать его мельче нельзя.

- Тогда давайте шрифт сделаем помельче!

- Шрифт во всем каталоге одного размера.

- Тогда дайте нам больше места в каталоге!

- Всем дан одинаковый объем.

- Мы вам заплатим!

- Спасибо, но деньги мы ни с кого не берем, и у нас четкое техзадание заказчика: одно предприятие — одна страница.

- А почему вы убрали все наши фото, кроме одного?

- Потому что согласно техзаданию нужно только одно фото.

- Тогда пусть это будет фото нашего директора!

- Мы ставим только фото производства или продукции.

- А как можно решить этот вопрос?

- Можем сфотографировать директора на производстве или с продукцией.

- Но он хочет в кабинете!

- Тогда никак.

- Тогда фирма откажется участвовать в вашем каталоге!

- Очень жаль, но что поделать.

- Да? Ну, мы еще подумаем, я передам директору…

- А почему...

- Фото убрать нельзя, сделать мельче нельзя, дополнительное фото директора поставить нельзя, больше текста поставить нельзя, шрифт уменьшить нельзя. Очень сожалею.

- Вы хоть ошибки поправьте!

- Какие?

- У вас написано «в течение года», а надо «в течении»!

Наконец, вроде бы все угомонились. Я вытряхнула из панамки градусники, выдохнула и...

Один из двенадцати самых придирчивых «героев» оказался то ли членом общественного совета при каком-то важном ведомстве, то ли председателем общества, в которое входил в том числе представитель заказчика. В результате этот общественный член нажаловался, что про его прекрасную фирму не хотят писать прекрасно, а хотят писать как у всех, и он протестует и негодует. Заказчик, который сам утверждал концепцию и через помощника просил передать, что никакие отступления неприемлемы, долго орал на директора нашей конторы, что надо делать так, как нас просят.

В итоге картина маслом: у сорока фирм по одной странице с одним фото, у одной — разворот с тремя фото, из которых самое большое — портрет директора. Для одиннадцати остальных протестующих (ой, да что я подслащиваю пилюлю, для всех сорока) мы — мудаки, пидорасы и сколько нам заплатили за этот беспередел. После выхода каталога мне позвонили представители двадцати восьми фирм с диапазоном чувств от вежливого удивления до неистового возмущения. А тем, кто звонил представителям заказчика жаловаться на дискриминацию, представители заказчика отвечали, что просто исполнитель не умеет работать с людьми и ставит слишком жесткие рамки.

На данный момент у нас сразу два подобных проекта. Я решила, что основную часть переговоров по проблемам согласования возьмет на себя мой заместитель Юля. Потому что иначе нафига мне заместитель. Когда заканчивали уже упомянутый проект, Юля просто слушала, как я принимаю претензии, как отвечаю и чем аргументирую свой личный пидорасизм и беспредел. А когда узнала, что это теперь ее крест, заплакала и пошла писать заявление на увольнение. Я ее еле отговорила.

К мужу обратилась одноклассница Вика с просьбой проконсультировать: «Ты ж юрист!» Он вздохнул и покорился судьбе. Он учился в маленькой сельской школе, где контингент был очень неблагополучный, и те его одноклассники, кто еще не сидит и не погиб, бывает, обращаются к нему как к самому успешному очкарику параллели. Он старается этих контактов избегать, потому что все равно его советы одноклассников редко радуют, потому что их обычно интересует, как избежать ответственности за какой-нибудь косяк. Но Вика оказалась девушкой настойчивой.

Суть обращения гражданки: праздновала свадьбу с третьим мужем в столовой райцентра. Все продукты на стол новобрачные покупали сами. Под конец веселья невесте захотелось выпить сока, а на столах он закончился, и она пошла в служебные помещения, помня, что напитков закуплено много. В подсобке продуктов было как-то маловато, хотя бралось с большим запасом, зато стояли несколько до верха наполненных матерчатых сумок с провиантом. Вика смотрит: провиант точно ее, а вот сумки чужие.

Она начала вынимать из них колбасу, сыр, сок и алкоголь, и тут вбежала одна из работниц столовой, которая закричала, что это ее сумка и нечего по ней ползать. «Ага, щас!» - ответила Вика, откручивая от сока крышечку и отпивая прямо из пакета. Работница столовой схватилась за пакет, сок пролился на свадебное платье (конечно, белое) — и началось... Видя, с каким тупым упорством работница столовой намерена биться за ворованные продукты, Вика рассвирепела и вцепилась ей в волосы.

На шум сбежались другие гости, стали разнимать женщин, Вику схватили под руки, но она не растерялась и стала пинаться, пока в таком энергичном канкане не выбила противнице зуб. И та пошла в полицию, а Вика - к моему мужу с вопросом: как сделать, чтобы ту тетеньку признали виновной в краже, а ее, Вику, оправдали как защитницу очага?

Муж, расспросив одноклассницу подробнее, сделал вывод: без примирения со столовской тетенькой и без компенсации ей стоматолога суд в Викино положение точно не войдет. Вика, конечно, написала встречное заявление о попытке кражи продуктов как причине «поединка», но столовская мадам оказалась не дура: заявила, что заранее сложила продукты для удобства клиентов, чтобы после свадьбы сэкономить время персонала на уборку, и лично она в жизни чужой корки хлеба не взяла. А то, что продукты были не в пакетах, а в заботливо сшитых вручную больших матерчатых сумках, — так ей не жалко, пусть бы забирали, она еще сошьет. Поскольку Вика была изрядно нетрезва, а начало потасовки никто не видел, все выглядит дебошем на пустом месте.

«А что мне надо было делать?» - спросила Вика. «Нужно было пригласить свидетелей, при них выложить из сумок продукты, и если бы работница столовой стала качать права, - вызывать полицию, заявлять о краже, тем более, если у тебя на все эти продукты были чеки, а у нее точно нет, - объяснил муж. - Бить ее было нельзя ни при каких обстоятельствах, разве что в порядке самообороны». «Вот мне говорили, что у тебя советы дебильные, - ответила Вика. - Я что — дура, портить собственную свадьбу полицией?»

Кстати, по словам родственников мужа, на эту столовку районную многие жалуются, что при организации мероприятий то бухло хорошее пропадет, то колбаса дорогая. Но, как говорится, не пойман - не бит.

Выпивали с подругой Таней по скайпу. Вдруг она:

- А я тебе говорила, что Митя приходил?

- Твой бывший?

- Ага.

Про Митю я последний раз слышала то, что он клялся: ноги его не будет в подругиной квартире,
в ее квартале, в ее жизни, а если она вдруг окажется последней женщиной на Земле, то он, Митя, с готовностью вымрет как вид, не оставив потомства. Таня на это хладнокровно отвечала, что у человечества с его потомством шанса все равно не будет.

Десять лет назад Митя был Таниным женихом, и она его очень любила. Говорила, что ни с кем не чувствовала такого романтического подъема. Так любила, что даже хотела понравиться его родителям. До личного знакомства они ей вполне симпатизировали — своя квартира, своя машина, работает дизайнером интерьеров, судя по фото — симпатичная. А дальше родители жениха пришли к Тане знакомиться. Таня надела футболку с длинными рукавами, чтобы спрятать татуировку на предплечье, приготовила пасту с лососем в сливочным соусе и картофельные блинчики. С замиранием сердца, видя, что гости едят молча, спросила для поддержания разговора:

- Как вам паста?

- Нормально, - буркнул отец жениха.

- Соли маловато, - ответила мать жениха.

Потом пошли обозревать квартирку, где Таня и Митя собирались жить после свадьбы.

- Нормально, - сказал отец жениха.

- Белая мебель маркая, - ответила мать жениха.

На том и расстались.

- Твои родители всегда такие неразговорчивые? - спросила Таня Митю.

- Не обращай внимания, - отмахнулся он. - Они помолчат, подумают, а потом начнут общаться, не переживай.

На следующие выходные родителей пригласили снова — надо же как-то узнавать друг друга получше. Таня приготовила мясо по-французски и слоеные пирожки с яблоками. Снова поинтересовалась для поддержания разговора:

- Не слишком много перца в мясе?

- Нормально, - буркнул отец жениха.

- Надо было взять свинину, - ответила мать жениха.

Разговор опять вышел вялый и бессодержательный. Когда они ушли, Таня сказала Мите:

- Слушай, я с семи утра стояла у плиты. Почему они не могут сказать мне что-то хорошее по этому поводу?

- Они считают, что похвалу надо заслужить, - объяснил жених.

- Тогда в следующий раз можешь отварить им пельмени, - обиделась Таня.

Как бы там ни было, за неделю до свадьбы Митя сказал, что родители очень ждут Таню, чтобы о чем-то поговорить. Смысл разговора, для которого ее пригласили, был в том, что родители жениха так рады ее вхождению в семью, что уже нашли на Танино жилье квартиросъемщиков.

- Што, блять? - переспросила Таня.

И тут оказалось, что родители уже давно говорили Мите о своих планах: вот сын женится, переедет с женой в их четырехкомнатную квартиру, жить они будут все вместе, а Танину сдавать, и эти деньги пойдут в общий семейный бюджет. Не красота ли?

Таня воспротивилась решительно. Она не один год приводила квартиру в соответствие со своими дизайнерскими идеями, на заказе одной только итальянской обувницы чуть не поседела, а ей такие через губу — мебель маркая, но тут можно коврик постелить, тут клееночку, а вот эту тумбочку и шкаф давай к нам в квартиру заберем, квартиранты испортят... Впрочем, даже если бы у нее там были голые стены, раскладушка и табурет без ножек, какого, собственно, лешего творится в голове у этих людей?

По дороге домой (то есть к ней домой) жених и невеста впервые серьезно поругались. Выяснилось, что Мите все равно, где жить, его устраивают оба варианта. Тане в тот день так и не удалось его убедить в том, что больше всего ее возмутила не абсурдность предложения, а то, что ее квартирой так запросто распорядились, не спросив у нее. «Не хочешь — не надо», - ответил тогда Митя, и вопрос был закрыт. Правда, уже тогда его «проницательные и мудрые» родители посоветовали ему бежать сломя голову от этой бабы, потому что она в семью ничего приносить не собирается.

После свадьбы были неоднократные поползновения со стороны родителей мужа распорядиться Таниным имуществом — его теперь называли «семейным».

Так, когда Таня и Митя уезжали в отпуск на три недели, родители настаивали, чтобы она на это время дала ключи от своей машины Митиному отцу, потому что на своей он попал в ДТП и там от ремонта до нормального состояния как до Китая раком, а ему по работе нужно много ездить. Таня, зная, что в ДТП свекр попал по своей вине, идею не поддержала, а машину загнала на платную стоянку.

Потом Митя «случайно» отдал матери Танин второй мобильник, который лежал у нее на всякий случай, если свой сломается, а когда Таня разбила экран своего телефона и стала искать запасной аппарат, муж старательно искал вместе с ней. Моя подруга обнаружила, что свекровь ходит с ее телефоном только спустя пару месяцев, когда та при ней стала куда-то звонить, и Таня узнала свой мобильник в характерном чехле.

Потом Митя уволился с очень хорошо оплачиваемой работы, чтобы найти новую - еще более хорошо оплачиваемую. Новую искал полгода, на абы какую идти не хотел (а такую, где бы платили как на прежней, все равно не нашел)... Знакомая история, что тут расписывать. А свекровь Тане внушала, что нужно переезжать жить в четырехкомнатную, а Танину сдавать, и это компенсирует бюджету молодой семьи отсутствие одной зарплаты. В общем, чем дальше в лес — тем были толще тараканы. Возможно, Танины тоже были упитанными, и поскольку шел месяц за месяцем, а к согласию прийти не удавалось, на третьем году супружеской жизни они с Митей решили расстаться. Вроде бы обоюдно. Однако Тане потребовалось еще несколько месяцев на то, чтобы Митю выставить.

«У родителей большая квартира, места хватит», - напоминала Таня, но бывший муж вроде бы уже и съехал, но не торопился отдавать ключи и то и дело приходил, «соскучившись» без звонка и предупреждения. А однажды тихой сапой приперся около полуночи, когда она была в спальне с новым ухажером (у нее в спальне шумоизоляция по всей «коробке» - не ради шумных эротических игрищ, а чтобы соседи не мешали спать). И вот они шлепают босиком на кухню водички попить — а там Митя бесшумно жрет оставшиеся от романтического ужина морепродукты и запивает вином. Деликатный такой, говорит, не хотел тебя будить.

Выгнанный ухажером Тани, он ныл, что сердце его разбито, а бывшая свекровь звонила и стыдила — какого, мол, ты ведешь себя как распутная девка, когда мужнины трусы еще в ванной на веревке не обсохли, и вообще ты уже не девочка, тебе скоро 30, кому ты будешь нужна еще через год? Таня сменила замок и окончательно сменила Митю. Послала прямым текстом. Наговорила ему столько, что тогда-то он, наконец, от нее отлип окончательно, но тоже сказал свое веское слово — мол, ноги не будет, руки не будет, прочь из моей жизни и все в таком духе. И про последнюю женщину на планете тоже.

И вот он снова объявился.

Как выяснилось, за последние годы он дважды снова захотел жениться, и следующая невеста была согласна жить с его родителями, потому что устала снимать квартиру, пока копит на первый взнос по ипотеке. Но странное дело: вроде бы адекватная поначалу девушка оказалась совершеннейшей бытовой хамкой, которая на тактичные замечания мамы относительно чистоты помытого пола или качества приготовленного ужина начала отвечать «не нравится — делайте сами!» Девушка предлагала Мите снова уехать на съем, Митя поначалу согласился, а потом ему стало жалко денег — как-то глупо платить аренду и чужую коммуналку, когда у тебя в собственности треть четырехкомнатной квартиры. Но возвращаться к Митиным родителям вторая невеста не согласилась. Зато третья невеста согласилась вроде бы на все сразу. Вскоре после замужества она забеременела, ребенка прописали по месту жительства отца, но тут уже была жестоко попрана Митина зона комфорта: жить в одной квартире с придирчивой мамой, ни в чем не поддерживающим папой, маленьким капризным ребенком и взрослой женщиной, которая на все это хотела плевать и говорила ему «ты муж и отец, ты должен», ему стало просто невыносимо.

И он сказал Тане все те слова, которые она ждала от него несколько лет назад: что она была самая лучшая из всех его женщин, что он, наконец, понял, что хочет быть счастлив только с ней и так далее.

- Митя, у меня давно уже другая жизнь, - ответила Таня. - У меня есть мужчина, с которым мы хотим пожениться.

- Но если ты живешь сейчас у него, можно я тогда у тебя хотя бы недельку поживу, отдохну? - спросил он.

Извините, что я буду не про вирус. Говорят, еще остался небольшой спрос на истории из прошлой жизни.

Сидя в самоизоляции, чистила компьютер и нарыла новые перлы от старых товарищей, которых редактировала последние пару лет. А перлы, то бишь жемчужины, выбрасывать жалко. Орфографию, естественно, правила, а вот на стиль даже не дышала. В прошлые разы была журналистика, а ныне подымай выше — художественная проза. Отрывки из женского, недопонятого.

«Татьяна наблюдала, как Андрей пашет девственную землю за палисадником, и она хотела быть этой землей, ощущать, как сквозь нее пробиваются первые ростки семени, брошенного этим мужчиной, чтобы впустить в себя и плуг, и сильные руки пахаря и в скором времени взойти над природой сладким ее плодом». Короче, я кончил, господин судья. Прямо на плуг, за палисадником.

«- Чего ты хочешь? - спросил он, изнывая всем нутром, но как бы сквозь нее.

- Ты не поймешь, - ответила она сквозь него.

По телам обоих пробежала дрожь». ...И сказала: «нутро не трожь!»

«Вороны. Летели вороны. Летели мимо ее дома. Уносили надежду на новый день в когтях, машущих крыльями с каким-то остервенением. Летели. Летели...» Читать голосом Дроздова.

«Пока ее туфельки не доставали до земли, трудно было представить, что это начало конца всех мужчин в округе». Аж слезы наворачиваются.

«В нем как будто что-то взорвалось, и в воздухе разнеслось предчувствие беды». В себе нужно держать такие... сильные чувства.

«В тот еще счастливый для всей семьи год родился его сын — шестилетний Павлик». Конечно, счастливый день: можно дитё сразу из роддома в школу отдать, никаких пеленок-подгузников.

«Она знала, что там будет вся элита местного бомонда». И поделится достижениями своих свершений.

«...грязные богатые старики, целующие молодых красивых женщин во весь их морщинистый рот». Пожалуй, про пашущего за палисадником Андрея нормально было.

«Мальчик поднял глаза и с болью посмотрел на незнакомку.

- Туалет там, - сухо ответила она». Ну, у этого хотя бы в воздухе ничего не разнеслось.

«Перед лицом своего последнего выхода он задумался: что там впереди, за пеленой его мозга, что прокручивает сейчас сцены пусть не всей жизни, но самые главные?» Это вообще не ко мне. Это к психиатру.

«Будучи брошенной им, он еще не понимал, какую страшную ошибку совершает...» Я тоже не поняла, кто этот брошенка.

«Это была его молодая дерзость против ее наивно округлившегося животика». Конечно, если девушка вместо глаз наивно округляет животик — жди беды. И алиментов.

Один из тяжелых крестов, который был у меня и на предыдущей работе, и на новой — собеседование кандидатов на трудоустройство (не всех, конечно, а только по моему профилю). Конторы, где я трудилась и тружусь, не таковы, чтобы целый отдел HR, используя современные достижения на ниве мозгоклюйства, отбирал мне коллег на свое усмотрение. Так что кадровики только записывают людей на собеседование и показывают народную тропу, ведущую ко мне в кабинет.

И вот новая потребность моего работодателя — найти человека, который занимался бы ведением наших соцсетей и сайта. Уровень зарплаты средний по региону для такой вакансии. Одно из требований к кандидату — хороший уровень грамотности. Тестовые задания, три штуки, довольно простые: исправить ошибки в предложенном небольшом тексте (ррраз!), найти к нему иллюстрацию (два!) и разместить все это на сайте с соблюдением действующего законодательства (в частности, со ссылками на источники, откуда взяты информация и изображение). Это три. Но даже до задачи номер два пока никто не дошел.

Например, приходит парень, очень молодой, очень высокий и очень упитанный. Как выяснилось, летом закончил учебу в университете, по какой-то технической специальности, и все еще ищет работу где попало, потому что по его специальности мало платят. Исправляет в тесте далеко не все ошибки, со стилем вообще явно не в ладах, поэтому получает вежливый отказ.

- Дайте мне еще одно задание! - говорит умоляюще. - Понимаете, мне очень нужно найти работу до Нового года, иначе родители перестанут мне оплачивать съем жилья, а к себе не пустят!

Причина веская, конечно, но у меня нет никакого желания пересаживать это здоровое дитятко с родительской шеи на шею нашей организации. Но в силу нежной любви к юношам мягко объясняю, что за косяки, которые он пропустил в тексте, его все равно быстро уволят еще до конца испытательного срока, а зачем ему портить трудовую в самом начале карьеры? Понурившись, уходит, оставляя на белом кафеле грязные следы 45-го размера.

Приходили молодые девушки, явно начитавшиеся всяческой брехни типа «10 фраз, которые убедят работодателя» и как под копирку сыпали выражениями: «Я уверена, что именно я вам нужна!» На вопрос, почему нам выпало такое счастье, отвечали: «Я обучаемая, стрессоустойчивая, коммуникабельная...» - и почти все исправляли «в общем» на «вообщем». Разнообразие в этот женский лепет внесла дама средних лет со стойким запахом перегара, которая явилась под вечер 30-го декабря и утверждала, что она мать пятерых детей, и если мы не возьмем ее, нас трудовая инспекция оштрафует.

В общем, до Нового года никого не нашли. Но в первый же рабочий день после каникул, то бишь сегодня, к нам в контору опять потянулся народ, хоть и контуженный праздниками, но уже жаждущий превозмочь и начать новую жизнь.

Вот слышу такой звук в коридоре, будто кто-то марширует. Прямо чеканит шаг. Заходит мужчина, громко представляется (допустим):

- Степанов Сергей Андреевич, русский, 1978-го года рождения. Пришел за тестовым заданием!

- Очень приятно, - говорю, слегка опешив. - Вот, пожалуйста, текст и ручка.

- Вы будете время засекать? - спрашивает он меня деловито.

- Для чего? - удивилась я.

- Чтобы проверить, как быстро я найду ошибки! - бодро рапортует он.

- Не буду, - говорю. - Исправьте все, что найдете, и отдайте мне.

- И вы не будете контролировать, пользуюсь ли я интернетом? - хмурится он.

- Не буду, - повторяю. - Пользуйтесь хоть чем. У нас не ЕГЭ.

Через пятнадцать минут он дает листочек, где из десятка ошибок найдены три.

- Спасибо, - говорю. - Вы нам не подходите. До свидания.

- Может быть, по мне и не похоже, - не сдается он, - но я бывший военный, и я хочу точно знать, где и почему я неправ.

Даю ему контрольный листок с правильным вариантом. Он долго смотрит в него, хмурится, сравнивает со своим текстом, где я выделила слабые места, считает что-то на пальцах и светлеет лицом.

- Я же пропустил всего пять ошибок!

- И две стратегически важные запятые, - уточняю я.

- Дайте мне еще одно задание! - требует он. - Я знаю, что смогу лучше!

Получив отказ, еще долго сидит в коридоре и с помощью интернет-справочников проверяет правильность нашего правильного варианта.

Потом заглядывает в кабинет женщина в шубе и интересуется:

- Где мне найти замдиректора?

- Я замдиректора, - отвечаю.

- Не может этого быть! - категорически отрицает она. - Мне сказали: «Девушка в черном джемпере». А на вас — лонгслив, и вы — не девушка, вам 35, не меньше.

- На мне свитшот, коль уж на то пошло, - возражаю спокойно. - Но если вас это все же не остановит, то скажите, с каким вопросом вы пришли?

- По поводу вакансии, - говорит она уже не так уверенно. - Редактор сайта. Это все-таки к вам?

- Ко мне, - признаюсь. - Вам дать тестовое задание?

Она немного думает.

- Нет, спасибо! - гордо отвечает, наконец. - Я не собираюсь работать под руководством женщины, которая ходит на работу вот так! У меня дочь и то не надела бы такие ботинки! И вы собрались проверять мою грамотность? Да я в школе десять лет отработала!

На этом посетительница уходит, стряхнув с шубы невидимую пылинку. А я остаюсь разглядывать свои ботинки на платформе: совершенно чистые, новые… Надо было у Деда Мороза не их заказывать, а нового редактора сайта. А то реально некогда даже пост на Пикабу запилить.

P.S. Дорогие подписчики! Мне очень приятно, что вас становится больше. Постараюсь исправиться и выходить в эфир почаще.

С утра бомбит. Позвонила знакомая, которая «плохо» развелась с мужем — ребенка оставили ему, и теперь с нее «сволочь» хочет получать алименты, и она хотела, чтобы я ей помогла устроиться на работу в свою организацию. А я точно знаю, что эта дамочка работать не может от слова «совсем», десять лет брака сидела дома, якобы вела хозяйство, а когда брак распался, стала жаловаться, что вся работа либо низкооплачиваемая, либо далеко от дома, либо надо переучиваться, а она не для того закончила без отличия устькукуевское ПТУ по специальности «смахивательница пыли мягкой тряпочкой».

Я хамлю людям только при крайней необходимости, поэтому вежливо соврала, что вакансий нет. Дамочка начала уговаривать подумать — может быть, можно кого-то «подвинуть». А поняв, что двигать мы будем только ее в направлении «иди отсюда», высказала мне, как я зажралась и не понимаю простых людей, которые сидят без денег и без «крепкого мужского плеча».

Вот тут меня и накрыло. Дамочка-то была просто послана нахуй, без объяснения причин, но я все утро не могла успокоиться. Обычно я даже без особого душевного жара презираю таких инфантильных баб, которые считают, что мужчина им должен, для которых найти постоянную работу — подвиг самопожертвования, а купить на свои деньги вместо норковой шапки что-нибудь полезное в дом — чудо самоотречения и серьезная заявка на нимб. И даже когда они начинают мне рассказывать, как я хорошо живу на всем готовом, — пофиг, нам друг друга все равно не понять. Но когда на меня орут за то, что я не люблю иждивенцев, - это уже перебор, товарищи.

Я вспоминаю, как в начале нашей совместной жизни муж мой, действительно, очень хорошо зарабатывал, я тоже не жаловалась на зарплату, поэтому тратила деньги направо и налево. Была таким классическим шопоголиком с запросами, сильно превосходящими мои возможности. А потом муж сильно заболел. В тот день с утра я поехала продавать свою старую машину и планировала в тот же день внести деньги за новую, но когда я уже стояла в дверях автосалона с деньгами и в радостном предвкушении, мне позвонили из больницы и сказали, что мужа увезли с работы на «скорой» в тяжелом состоянии.

Он ничего не мог есть, только требовал воды для питья и умывания, и я таскала ему пятилитровые бутыли каждый день, а также какую-то несъедобную, на мой взгляд, еду, потому что другую он не ел.

Стояла офигительная жара 2010 года, а под окнами моей квартиры, где мы тогда жили, началось поэтапное строительство жилого комплекса. Целыми днями в ста метрах от дома работала тяжелая техника (а у меня был первый этаж), по ночам на стройке кто-то орал и матерился, лаяли собаки, а воняло так, что открывать окна было невозможно, но и с закрытыми окнами в квартире было находиться просто нереально. Я пыталась спать на полу у входной двери — из подъезда немного тянуло холодком… И я понимала, что муж, вернувшись из больницы, в такой обстановке просто двинет кони.

Он еще до брака купил квартиру в ипотеку, и вот дом сдали, он получил ключи, но нам два года не хватало денег закончить ремонт. И я все, что получила от продажи машины, вложила в то, чтобы в рекордные сроки в квартире можно было жить. Когда деньги закончились совсем, провела «гаражную вечеринку», где распродала свою коллекцию фирменных сумок и аксессуаров. На вырученные деньги организовала перевозку обстановки и вещей на новую квартиру. Помню, что пришлось вытряхнуть даже нашу старую копилку, куда мы скидывали мелочь, чтобы не носить с собой — и за последнюю «Газель», перевозившую холодильник, телевизор и стиральную машину, я расплатилась наполовину монетками.

Когда муж вышел из больницы — похудевший до такой степени, что узники Бухенвальда рядом с ним ничем бы особо не отличались, он не сразу смог осознать, что мы теперь живем без машины и в другой квартире. Вот он лежит на диване в квартире на 12-м этаже, а ветер качает тюль на открытых окнах, и я думаю: «Какое счастье, что здесь можно свободно дышать». И вплоть до 2015 года мое счастье состояло из вот этих мелочей: муж поел не только овсяную кашу и протертый овощной суп — счастье. Он ночью просыпался от боли всего один раз, а потом снова смог уснуть — счастье. Он провел на сквозняке три минуты и не простудился — счастье. Меня приводило в отчаяние, что его здоровье стало таким слабым, что он заболевал, причем как-то особенно жестоко, с осложнениями, от всякой фигни, которую другие люди даже не заметят. Но мы нашли врача, который поставил его на ноги.

У мужа на тот момент была черная зарплата, и о том, чтобы получить выплаты за больничный, речи не шло. Он работал как мог, но зарабатывал во время нескольких лет своей болезни гораздо меньше. Моя неплохая зарплата уходила на оплату ипотеки и кредиток, с которых я потом вновь забирала деньги. И врала, врала, врала мужу, что у нас с деньгами все нормально, и если его мучает побочка от лекарства за 215 рублей, а не мучает от лекарства за 1800 — нет проблем, я пошла в аптеку, пусть он не переживает. А сама кредитку цап...

Долго, очень долго я ждала, когда он снова станет прежним. Когда мы сможем есть нормальную еду, а не безвкусную, пресную, сможем поехать в отпуск без страха, что в пути ему поплохеет, и нужно будет возвращаться, когда я перестану отнимать у него тяжелые сумки и наоборот, он начнет отбирать их у меня. И вот этот момент настал, муж вернулся к обычной жизни, к прежнему ритму работы, снова начал хорошо зарабатывать, постепенно нашел подработку, вторую, третью… Мы перестали ездить на металлоломе вместо машины, купили хорошую, платежи по ипотеке превратились в несущественную часть расходов. У меня снова появились дорогие вещи. Я перестала пользоваться кредиткой. Но я до сих пор не могу избавиться от привычки каждое утро спрашивать, как он спал и как он себя чувствует.

Поэтому когда какая-то нестроевая пизда, которая рассуждает «мужчина должен, а у меня лапки», начинает упрекать меня в том, что я не понимаю ее страданий, меня начинает немного потряхивать.

Одна из утомительнейших обязанностей на моей новой работе — выполнять представительские функции. Какая это попоболь для человека, который не в состоянии по полтора часа сидеть на совещаниях, слушать, как какой-нибудь мужик в пиджаке и тетя в жутких розочках за бюджетные деньги говорят по бумажке и преисполняются чувством собственной важности для общества… Типа, этому городу нужен новый герой, и я щас докажу с помощью этой кустарной презентации, серьезных щей и святой воды, как важно иметь в печатной продукции для детей только специально лицензированные РПЦ и освященные Роскомнадзором шрифты.

И вот выпала мне очередная сомнительная честь — стать членом жюри конкурса детских рисунков развивающей студии для дошкольников. Прихожу жюрить в эту самую студию. Кроме меня там еще два члена — местный депутат и представитель от городского управления культуры, а довеском - две мамы от родительского комитета в качестве наблюдательного совета за чистотой проведения конкурса, все-таки детям дадут ценные подарки от спонсора (папы одного из детей, которые тоже тут занимаются, но в конкурсе чадо благодетеля не участвует, оно в другой группе, постарше). В общем, за жюри нужен пригляд, вдруг мы чурки неотесанные и не отличим шедевр от жеваной редиски.

Разложили перед нами три десятка рисунков детей от четырех до шести лет, и я подзависла. По некоторым рисункам видно, что ребенок сам трудился, а по другим — что какой-нибудь Сальвадор Дали помогал — кисточку подать, сопли вытереть, смешать палитру, зафигачить бабочке крылышки с фотографической точностью. Гуглю фамилии самых «одаренных» детей — так и есть, у одного мама педагог в художественной школе, у другого папа предприниматель в сфере дизайна.

- Я не знаю, как это оценивать, - говорю. - Уровень совершенно разный.

На меня посмотрели как на идиотку.

- То есть вам неясно, какой рисунок красивее? - спрашивает одна из мам, причем говорит «красивЕе».

- Нет, - говорю. - Если на конкурс стихов один ребенок пришлет свои, а другой стихи Пушкина, как оценивать будем? Нескольким детям явно помогали родители, причем степень их участия — от «немного помочь», то «полностью сделать».

Тут обе мамы затараторили наперебой, что я не знаю, какие детки бывают талантливые. Я от этой звуковой волны закрылась рукавом и из-под него говорю:

- Если вам надо наградить конкретных детей, так награждайте, мне все равно и, думаю, спонсору тоже. Но как судить, если тут Гомер, Мильтон и Паниковский, я не знаю. Давайте подпишу уже протокол и пойду сделаю что-нибудь полезное для общества.

- Подождите минуточку, мы определим победителей, - заявляют мамы и подсовывают депутату и чиновнице несколько рисунков от наиболее одаренных вундеркиндов.

Сижу, жду, читаю «Пикабу» в телефоне. В это время начинается нефиговая такая битва на кулачках.

- Да почему у Зины второе место?

- Гриша очень талантливый мальчик, он расстроится!

- Да не тот рисунок я вас просила подать, Наталья Львовна, не Маши Скворцовой, а Маши Синицыной!

И депутат, и чиновница были готовы распределить места в полном согласии с мамами и дирекцией развивающей студии, однако у мам согласия как раз не образовывалось. Справедливости ради, детей конкретно этих мам среди конкурсантов не было, но по каким-то причинам каждая из них топила за своего кандидата. Одна за Зину, другая за Гришу. Может, дружат с матерями детей, может, просто любят, чтобы за ними оставалось последнее слово. Может, у них установка от директора студии - «этих наградить, этих поблагодарить за участие».

- SallyKS, помогите, без вашего голоса не справляемся, - зовут меня из эпицентра борьбы. - Вот из этих двух рисунков какой вам больше нравится?

- Никакой, - отвечаю. - Оба банальные и скучные, прямо одинаковые: мама, папа, ребенок, собака и все улыбаются в тридцать три зуба, даже собака. И на каждом рисунке двухэтажный дом с красной крышей. Даже породы у собак почти одинаковые, а у мам — размер груди (тут все как по команде уставились на грудь нарисованных мам). Мне нравятся рисунки, которые вы отложили в сторону, там настоящие чувства.

В общем, на меня надулись, и опять я самоустранилась. А битва перерастает в Ледовое побоище, высокие женские голоса поднимаются до визга, депутат, раздраженный тем, что ему под руку советуют и с ним все время спорят, решил, что раз он председатель жюри, то он и укажет, кому какое место, а чиновница стала ныть, что у нее совещание через сорок минут.

- Да почему у Зины третье место?! Нужно хотя бы второе!

- Гриша очень талантливый мальчик, он расстроится!

- Ну давайте Машу Синицыну уберем, вместо нее возьмем Олесю Койкобойко! Олеся хорошая девочка… И рисунок у нее красивЕе, чем у Маши...

- Да что вы молчите все, SallyKS, - не выдерживает депутат. - Кому какое место давать?

- Первое — дочери Алсу, второе — сыну Боярского, третье — какому-нибудь сироте из детского дома, - отвечаю.

- У нас нет сирот, - желчно отвечает одна из мам. - Все дети из благополучных полных семей.

Одним словом, депутат ратовал за то, чтобы Грише дать третье место, Зине второе, а хорошей девочке Олесе — первое. Мамы не возражали засунуть Олесю (или любого другого ребенка) на третье, но первое и второе для Гриши и Зины делили ожесточенно.

- Как у Зины рисунок может быть хуже, ее три дизайнера консультировали!

- Гриша очень талантливый мальчик, он расстроится!

Устав ждать, пока две эти истерички отдадут депутату протокол, я взяла список детей-участников, нашла там контакты родителей и набрала папу Зины, владельца дизайнерской фирмы.

- Вас беспокоит SallyKS, член жюри конкурса развивающей студии, - говорю ему. - Здесь рисунок вашей дочери получил очень хорошие отзывы…

- Она же не сама рисовала, вы что, не видите? - удивленно ответил отец Зины. - И ей вообще все равно, она не любит рисовать, ее мама водит чуть ли не насильно. Если получит приз - я его отдам художнице, которая рисунок рисовала.

- Спасибо, мне все ясно, - отвечаю.

Начинаю набирать маму Гриши, педагога художественной школы. Та же преамбула, далее к делу:

- Вы же понимаете, что несправедливо дать первое место за рисунок, если по уровню его явно не ребенок нарисовал? - мягко спрашиваю ее.

- Вы просто не знаете, какие дети бывают способные, вы, видимо, не специалист, - отвечает она бойко. Я бы даже сказала, борзо. - Но я ни на что повлиять все равно не могу, у меня совета не спрашивайте!

Вот и разобрались.

- Зину вычеркиваем, - бодро говорит депутат. - Грише второе, Олесе третье, а первое вооот этому ребенку! - и вынимает из кучи рисунков тот, который и мне понравился — такой аляповатый папа держит на руках сына, сын держит кошку, а на голове у папы то ли собака, то ли медведь. В общем, явно не соскучишься с этой семейкой.

Дамочки из родительского комитета вздохнули и покорились судьбе.

Возвращаюсь на работу, спрашиваю у начальницы:

- Слушай, зачем нам это все нужно? Этот конкурс, эта студия?

- Так нам по эскизам детей потом закажут открытки для какой-то социальной рекламы, - отвечает она. - Директор студии контакты с властью имеет. Сказали, что рисунки победителей будут очень профессиональные, дети все талантливые.

Упс. Я представила собаку-медведя на голове папы, у которого один зуб в одну сторону, другой в другую и подумала: «Сделаем открытки — обязательно возьму себе несколько штук».

P.S. Имена изменены. Мало ли чо.

P.P.S. Чтоб я еще раз, блять…

Всегда считала, что ссориться с людьми нужно лишь в самом крайнем случае, потому что никогда не знаешь, как обернется жизнь. Не раз бывало: люди, поругавшиеся со мной вплоть до личных оскорблений, через годик-другой робко звонят. Обычно я спокойно отношусь ко всем подобным «а помоги… а подскажи…» и могу помочь или подсказать, но лишь в определенных границах. Допустим, дать телефон хорошего врача или другого специалиста я готова, но когда такие же граждане приходят в мою организацию наниматься на работу, и от моего мнения зависит, будут ли они приняты, — извините.

У меня самой в юности такое бывало: ляпнешь грубость, поссоришься — а потом уже к этому человеку хода нет. И постепенно я поняла, что в небольшом городе не конфликтовать направо и налево — важное качество, способствующее выживанию, да и душевному комфорту тоже. Не нужно прогибаться или лебезить, достаточно просто сохранять достоинство и не терпеть грубость, но и не опускаться до такого же поведения.

Но и у меня в жизненной копилке есть люди, контакты с которыми прерваны, и ничто не может их вернуть. И есть претенденты на попадание в этот список. Один из таких людей - бывший клиент по прежней работе, где я занималась издательским делом в мелких и крупных размерах. Назовем его Иванов. Человек конфликтный, тяжелый, заказы у него совсем не денежные, но это, в общем, не повод сказать «прощай навсегда». Он специалист по сельскому хозяйству и вроде бы неплохо разбирается в своих вопросах, но его не хотят брать ни преподавателем в профильный вуз, ни на работу на какое-то агропредприятие — а все потому, что от него просто ужасно пахнет. И вот это уже очень большой повод никогда с ним не общаться, потому что вонь страшной разрушительной силы, которую даже ни с чем не сравнить. Не буду описывать составляющие этого букета из соображений гуманности, но пару раз сотрудницы, которым приходилось иметь с ним дело, бегали в туалет и их тошнило. Может быть, у Иванова болезнь какая-нибудь, или он просто ненавидит весь мир и хочет сделать окружающим как можно больнее и вонючее... Во время работы над его монографией об условиях содержания крупного рогатого скота (тираж 50 экземпляров) я все контакты свела исключительно к телефону и электронной почте, а лично клиент приходил только платежные документы подписывать. Если же ему приходила в голову идея навестить меня, чтобы поговорить о каких-нибудь отдельных моментах в заказе, я кричала: «Извините, совещание!» - и созывала в переговорную первых попавшихся сотрудников моего отдела. Потом мы подолгу проветривали все кабинеты, где ступала его нога в поисках меня.

Периодически Иванов звонит мне, хочет заказать какой-нибудь десятистраничный буклет о том, почему все местные предприятия лохи горбатые, а он красавчик и один знает, как поднять сельское хозяйство. Предвидя гемор, вонь и хамство, я обычно либо ценник заворачиваю для него неподъемный, либо ссылаюсь на нехватку времени. И кто бы мог подумать, что этот неприятный человек окажет человечеству огромную услугу!

Обратился ко мне один, скажем так, конкурент (пару раз у меня уводил денежных заказчиков, убеждая, что мужчина лучше напишет о лесном бизнесе, чем женщина) с проблемой: взял на работу сотрудницу, которая уже пять месяцев получает зарплату ни за что. И сделать с ней ничего нельзя. Хотел посоветоваться, бывало ли у меня в конторе такое, и как с этим бороться.

История там хрестоматийная, про зайца и лису с ледяной и лубяной избушкой. Коротко суть: пришла женщина на вакансию пишущего редактора — то есть человека, который и готовые тексты редактирует, и написать может, если нужно. Назовем ее Ларисой. Женщина очень красивая, нарядная, в общении мягкая, спокойная — само очарование! - и вдобавок поразила свежими идеями, а также уверениями в том, как ей необходима работа для самореализации, как она истосковалась по жизни в коллективе. С тестовыми заданиями справилась отлично. Во время испытательного срока работала неплохо, а потом ушла на больничный и провела там — пара-па-пам! - тринадцать недель. Причем в городе Ларису видели на всевозможных концертах и других светских мероприятиях, и ходили слухи, что она две недели провела на курорте с любовником, однако официально она была на больничном. Потом поработала еще месяц — и вновь ушла на больничный, более короткий, но тем не менее. Всю ее активность как корова языком слизала, девушка просто перебирает бумажки на столе и никакой полезной деятельности не ведет. То есть что-то делает — но мало и плохо. Постит селфи с фуршетов и вечеринок. В ответ на претензии заявляет, что ни в трудовом договоре, ни в должностной инструкции ничего не сказано о скорости ее работы, так что она ничего не нарушает, а качество работы в издательском деле — понятие субъективное. Кадровик и юрист едва ли не каждый день совещаются, как ее можно уволить за профнепригодность, но приходят к выводу, что сделать ничего нельзя. И вот сидит она, нарядная, спокойная, невозмутимая, перебирает бумажки. Получает зарплату. Сократить ее должность никак нельзя.

Сразу скажу, что я не юрист и не кадровик, поэтому ситуацию приняла такой, как она мне была описана, не выискивая в ней, где конкуренты недоработали или накосячили. Меня попросили «что-нибудь придумать».

- Есть у меня один вариант, - говорю. - Но ты, дорогой мой человек, за последние годы увел у меня два денежных заказа. Поэтому с тебя — два денежных заказа. Я поработаю на тебя на фрилансе, так и быть. А не хочешь, чтобы я работала, - можешь компенсировать мне предыдущие потери просто так.

- Да я тебя и на постоянную работу готов взять хоть сейчас, - отвечает конкурент. - И вообще я уже на все согласен, только помоги избавиться от этой гадюки.

На том и порешили. План мой был прост — взять заказ у Иванова. Он недорогой и небольшой, поэтому, по идее, может быть сделан быстро, однако в договоре срок исполнения не прописывать — специально чтобы Лариса не думала, что ей поможет слинять опять на долгий больничный, заставив трахаться с заказом других сотрудников. Чтобы знала, что как вернется — у нее на повестке дня опять Иванов. И так — до тех пор, пока заказ не будет сделан. Всю жизнь сидеть на больничном невозможно. А Иванов как инвалид и пенсионер всегда свободен и для него поработать над своими великими идеями подольше — за счастье, от него претензий по поводу сроков не будет.

Иванов живет в городской черте, но ему сказали, что лучше будет, чтобы он для большего понимания сути вопросов сотрудником издательства демонстрировал все постулаты из будущей брошюры на примерах. Пусть он поживет на даче в районе и покатает Ларису на своем УАЗике по полям, где формировалась его любовь к сельскому хозяйству. Она будет записывать его на диктофон, чтобы разнообразить сухие тезисы примерами и живой речью, а заодно сделает фото, которые тоже будут нужны в книжку.

И вот красотку поставили в известность, что она едет в командировку на три дня в район. Забронировали ей гостевой дом в поселении. Выдали суточные по 250 рублей на день (это еще дофига много, у нас в бюджетной конторе придерживались утвержденного минимума — 100 рублей). До этого Лариса общалась с заказчиком только по телефону.

Думаю, Лариса сразу поняла, в чем тут великий смысл полевых условий, как только познакомилась с Ивановым. Но в командировке деваться некуда, вернуться раньше срока нельзя, отказаться от поручения тоже нельзя — тут уже могут уволить совершенно спокойно. В общем, через три дня воняло даже от Ларисы. Иванов, которому я позвонила узнать, все ли в порядке с его заказом, который я порекомендовала издательству, поблагодарил (а то другие отказывались!) и рассказал, что девушка, наверное, болеет, потому что несколько раз выскакивала из машины блевать. Но на свежем воздухе ей легчало.

По приезду Лариса заявила Иванову, что все данные у нее есть и теперь общаться с ним будет только по телефону, но ее начальник сказал, что фотографии получились смазанные, в кадр вошли не все объекты, и нужно съездить еще раз. Пусть Иванов ее отвезет в те же живописные места, а она еще раз поснимает. Нанимать фотографа для такой простой работы фирма не будет, а заказчик согласен предоставить свой транспорт, так что мы еще и на бензине сэкономим.

Выбирая между Ивановым и воздухом свободы, Лариса предпочла воздух. Пусть и с легким ароматом безработицы, ибо в смежные сферы ее теперь с такой репутацией точно не возьмут.

Буклетик издательство быстренько доделало само, а потом Иванов мне позвонил еще раз.

- Я тут подумал… Может, Лариса эта беременная была? - спросил он.

- Откуда мне знать? - искренне ответила я. - Но, надеюсь, вы с ней ничем предосудительным три дня не занимались?

Иванов довольно рассмеялся визгливым старческим смехом.

Наш новый админ — человек серьезный, укомплектованный как положено: борода, футболка с принтом, мизантропия, большая кружка. И вот приходит он на работу с художественно подстриженной, прямо-таки ювелирно смоделированной бородой и в костюме с галстуком.

Сначала мы его не узнали. Потом стали осторожно расспрашивать, не помер ли кто, не родился ли, не женился ли и не развелся ли? Или у него вечером собрание акционеров? Или он «ночевал в доме колхозника и не успел переодеться» (с)? Или, может, их два брата-близнеца, один нормальный, а другой вот щас пришел? Устав сквозь зубы цедить «нет, нет, нет» через каждые пять минут, админ сдался и дал пояснение:

- Ко мне вчера мама из Мурманска приехала. Она узнала, что я теперь начальник IT-отдела, а начальник должен ходить в костюме с галстуком. Привезла мне костюм, в котором я женился в прошлом году.

- Ты женат? Поздравляем!

- Спасибо, я в сентябре развелся.

- Поздравляем! А мама долго еще у тебя погостит?

- Надеюсь, не очень. А то второй раз придется бороду в барбершопе стричь. Тысяча рублей, мать-его-растак-за-ноги-об-угол-и-через-коромысло!

- Ты же начальник отдела! У тебя не может быть дешевой бороды!

И хохочем, потому что отдел у него состоит из двух человек, один из которых — он сам.

В общем, ходил он такой красивый неделю, потом мама его уехала, а футболки с принтом приехали обратно. И вот спустя еще какое-то время  на работу в новом имидже приходит директор, Кристина Ромуальдовна: юбка-карандаш до колена, блузочка на все пуговицы застегнута, ботильоны на среднем каблуке… Неожиданно, короче говоря. Обычно ее вариант — обтягивающие, как колготки, джинсы, декольте и шпильки. Или обтягивающие платья и шпильки. Или обтягивающее почти ничего, шуба и шпильки. Мы переглянулись.

- Ко мне папа из Череповца приехал, - говорит она.

- Так ты вроде уже большая девочка?

- У большой девочки еще кредит за машину не весь выплачен, - говорит она грустно. - И папа приехал проведать меня и добавить недостающее.

- Зачастили нынче родственники. К тебе тоже на неделю? - сочувственно спрашивает админ.

- Типун тебе на язык! - возмущенно говорит она. - До завтра продержаться надо.

Админ вздохнул и почесал бороду.