Бруг. Арт по мотивам комикса Covenantum: The Great Ancestors
Художник: Арсель
Художник: Арсель
Глава 6: Испытание Огнем и Льдом
Андрей и Арес стояли перед ледяным драконом, готовые к битве. В воздухе витало напряжение, и время казалось замедлилось. Андрей ощущал как холод и тепло смешиваются создавая в его теле необычайную гармонию. Он знал что теперь обладает силой, но не знал, как именно ей управлять.
— Будь осторожен, — прошептал Арес, доставая меч. — Эти испытания могут быть смертельно опасными.
Андрей кивнул сосредоточившись на драконе. Ледяное существо медленно двигалось к ним, его глаза светились ледяным холодом. Андрей глубоко вздохнул, и почувствовал как внутренняя энергия начинает разгораться в его груди.
— Я должен принять их, — повторил он про себя, вспоминая слова из свитков. Он закрыл глаза и сосредоточился на своем внутреннем состоянии. Он представлял как огненный и ледяной драконы борются внутри него, но вместо того чтобы сопротивляться он позволил им соединиться.
Внезапно он почувствовал, как его тело начало излучать тепло и холод одновременно. Он открыл глаза и увидел что вокруг его рук образовались огненные и ледяные сферы. Он удивился, но не растерялся. Он знал что это его шанс.
— Дракон, я принимаю твой вызов, — громко произнес он, направляясь к существу.
Ледяной дракон взревел и выпустил поток ледяного дыхания в сторону Андрея. Но вместо того чтобы уклониться Андрей сосредоточился и направил одну из своих огненных сфер на встречу ледяному потоку. Произошел взрыв, и лед мгновенно растаял, превратившись в пар.
— Андрей, ты можешь это сделать! — крикнул Арес, отбивая атаку ледяного хвоста дракона.
Андрей чувствовал как его сила возрастает с каждым мгновением. Он сосредоточился на драконах внутри себя и позволил им направлять его действия. Он использовал одну руку для создания огненных всплесков, а другую — для формирования ледяных барьеров.
Дракон видя что его атаки не приносят успеха, взревел еще громче и поднялся в воздух. Он начал кружить над Андреем выпуская ледяные шипы. Андрей быстро реагировал, создавая огненные щиты, которые разрушали ледяные атаки.
— Ты не победишь меня, — произнес Андрей, чувствуя, как его уверенность возрастает. Он направил обе руки в сторону дракона и выпустил мощный поток огня и льда одновременно.
Дракон взревел и попытался уклониться, но потоки стихий поразили его. Существо содрогнулось и начало разрушаться, его ледяное тело превращалось в пар. Наконец, дракон исчез оставив за собой только облако пара.
Андрей опустил руки, чувствуя как силы постепенно покидают его. Он сделал несколько глубоких вдохов, пытаясь восстановить дыхание.
— Ты сделал это, — сказал Арес, подходя к нему и кладя руку на плечо. — Ты принял обе стихии и победил.
Андрей кивнул все еще ощущая смешение эмоций. Он знал что это была только первая часть его пути. Он посмотрел на Ареса и улыбнулся.
— Теперь что? — спросил он, пытаясь осмыслить произошедшее.
— Теперь, — ответил Арес, — мы должны найти способ использовать эту силу для восстановления равновесия. Храм Двух Драконов дал нам ответы, но впереди еще много испытаний.
Они направились к выходу из храма, готовые к новым приключениям. Андрей чувствовал, что теперь он не просто игрок в игре. Он был избранным который должен спасти этот мир.
Когда они вышли на свет, Андрей взглянул на горизонт. Он знал, что впереди их ждет множество опасностей, но теперь он был готов к ним. С каждым шагом он ощущал, как силы огня и льда укрепляют его дух и тело.
— Мы готовы, — сказал он, сжимая кулаки. — Мы найдем способ восстановить равновесие и спасти этот мир.
Арес кивнул и улыбнулся.
— Вместе мы справимся.
Они продолжили свой путь, готовые к новым испытаниям и открытиям. Мир игры стал для них реальностью, и теперь их судьба зависела от их смелости и решимости.
Саймон Торн вкладывал все заработанные деньги в одиночество, он целый год упорно трудился в своём хозяйственном магазинчике, чтобы потом убраться как можно дальше от людей. И он так преуспел в этом деле, что в последний раз даже потерял счёт времени. Торн странствовал среди гигантских секвой, витиеватых рек и величественных гор. Он изучал новые территории, знакомился с новыми «жителями» леса и почти не задумывался о возвращении. Но конец всё равно был неизбежен — в какой-то момент у него закончился зерновой кофе, а значит и затянувшейся отпуск тоже подходил к концу. Прежде чем возвращаться, Торн включил свой переносной телевизор, и ему сразу посчастливилось попасть на экстренный выпуск новостей.
— С этого дня режим бессрочного карантина вводится и в нашем родном штате Вашингтон, — начал говорить болезненно бледный ведущий, — здоровым людям запрещено самовольно покидать границы города или поселения, в котором они сейчас проживают. Также губернатор штата, по примеру остальных регионов нашей страны, ввёл комендантский час с семи вечера. В это время вы обязаны находиться у себя дома по месту жительства и ждать сборщиков крови. Мы все надеемся на вашу сознательность и ответственную гражданскую позицию. Каждый незаражённый должен помнить, что его донорская кровь может спасти целых десять человек, страдающих от чёрной проказы. В ближайшие десятилетия не предвидится никакого лекарства от этой чумы, поэтому мы должны набраться терпения… — ведущий тяжело вздохнул и вытер холодный пот со лба, цвет его кожи постепенно менялся в сторону тёмно-синего как у мертвеца. — Так вот… Если здоровые не будут поддерживать жизни заболевших, то наше государство попросту рухнет, у нас уже громадный дефицит рабочей силы, а военные и полиция с трудом подавляют голодные бунты, когда обезумевшие от жажды крови… — ведущий замечтался на этом слове, но потом быстро пришёл в себя и продолжил. — Нападали на карантинные лагеря и друг на друга. Поэтому совершенно естественно, что мы вынуждены применять меры против бессовестных уклонистов, которые отказываются сдавать кровь под всякими надуманными предлогами… И поэтому неудивительно, что на них нападают и разрывают на части! — изголодавшийся ведущий показал свои жёлтые клыки и набросился на коллегу, сидевшую рядом.
К потасовке незамедлительно подключились операторы, ведущий прогноза погоды, гримёры, режиссёр и даже охранники, они были так увлечены процессом, что даже забыли отключиться от прямого эфира. Но по итогу вся эта возня не имела никакого смысла, так как только плоть живых людей могла утолить их голод.
— Ну, в принципе ничего нового, — вздохнул Торн, допивая последнюю чашку кофе из своих запасов, — люди как были жестокими идиотами, так и остались.
Саймон Торн нисколько не испугался своего страшного будущего, в прошлой жизни ему давелось пройти через несколько войн, он был диверсантом-одиночкой, и ему не составляло особого труда заниматься выживанием в родных лесах Сиэтла. К тому же теперь у него был солидный инвентарь, отсутствовали противники и он каждый год до этого углублялся в лес и оставлял после себя скрытые норы и самодельные хижины на всякий случай. Или можно даже сказать по старой армейской привычке.
Торн выключил телевизор, сладко зевнул и задумался над следующим шагом. Ему захотелось издали взглянуть на родной город и свой магазин, соблюдая меры предосторожности. Он соорудил самодельный маскировочный халат из травы, листьев и сетки для ловли рыбы, а потом отправился к городской черте. Ему пришлось пройтись по широкой дуге несколько километров, чтобы найти подходящую возвышенность, а остальное было уже делом техники. Торн просто заполз на холм, достал подзорную трубу и стал наблюдать.
В городе были заметны последствия беспорядков: выбитые окна, мусор, выброшенный из баков, следы от коктейлей Молотова, сожжённые машины и множество пулевых отверстий в стенах. Кое-что убрали, но до многого ещё не доходили руки. Также отчётливо виднелось и новое гетто — карантинный концентрационный лагерь, где содержались здоровые люди, посмевшие уклоняться от донорства. Эту территорию обнесли двойной стеной из колючей проволоки с дозорными вышками. Торн ради любопытства задержался взглядом на лагере и стал ждать, когда оттуда появится хоть какой-нибудь его житель. Внезапно через дырку в крыше барака вылез хилый дистрофик, из которого выжали максимум крови, он едва дошёл до колючей проволоки, как на него набросились разгневанные охранники. Видимо дистрофик успел пораниться, поэтому тюремщики обезумели от запаха крови и просто растерзали беднягу.
Наконец Саймон Торн перевёл взгляд в сторону своего заведения. На нём всё также висела табличка «закрыто», все ставни были опущены и никакой активности вокруг. Но Торн усмехнулся и просто продолжил смотреть дальше и искать людей в полицейской форме. Уже скоро он заприметил, как из соседнего закоулка появился офицер, он проследовал в ближайший киоск, купил кучу пончиков с кофе и вернулся обратно в свою засаду, где, скорей всего, стояла патрульная машина. Соседи Торна уже давно донесли на него в полицию и сообщили, когда он примерно должен был вернуться из отпуска.
Торн отложил подзорную трубу и задумался. Ему захотелось поиграть с системой, и он достал свой заранее выключенный мобильный телефон. Он отправил трём своим знакомым сообщения, чтобы они забрали определённые вещи из его склада и принесли в лес по указанным координатам. После этого Торн, как и полагается параноику, выкинул сотовый и поспешил убраться с холма подальше в лес. Там он спокойно рыбачил, охотился, собирал грибочки и даже не особо задумывался над предстоящими событиями. Ему казалось, что все должны были его предать и прийти с полицией на хвосте. Скорей всего за таких людей как он полагалась награда, а может они и сами собирались напасть на него и съесть.
На следующее утро Торн залез на свою любимую гору, спрятался за скалами и стал наблюдать за тропами, которые вели в указанные точки. Полицейские хоть и старались идти незаметно, но матёрый глаз Торна быстро их вычислил. Группа правоохранителей невольно распугивала птиц и мелких хищников, лес видел приближение чужаков и реагировал.
В итоге Торн узнал, что его предала женщина, ранее строившая ему глазки, и бывший собрат по оружию, прошедший с ним целую войну, а вот знакомый старьёвщик, который держал лавку рядом с его магазинчиком, пришёл один. Торн немало удивился и решил проверить хозяина ломбарда ещё раз. Он подкрался к месту встречи на опушке леса, достал свой арбалет и метнул стрелу прямо под ноги старику.
Старьёвщик спокойно глянул на стрелу, потом поднял глаза на куст, откуда она прилетела, и помахал рукой. Торн приглушённым голосом сказал.
— Почему ты пришёл?
Старик задумался, почесал свою тёмную больную кожу на шее и ответил.
— Хотел в последний раз увидеть настоящего человека, — он подумал ещё немного и добавил, — и раньше-то все были немного дикими, алчными и ленивыми, а теперь аж тошнит от того, что творится.
— Они просто показали своё истинное лицо. А теперь кидай пакет, что ты принёс, и уходи.
Старьёвщик выполнил указания и навсегда исчез из жизни Саймона Торна. В следующий раз Торн зарядил свои солнечные батареи только через два месяца, он включил переносной телевизор и ещё раз убедился, что ничего не изменилось. Он поймал передачу, где ведущий с гниющей кожей разговаривал с весьма «сытым» сенатором, у того почти отсутствовали признаки разложения, только жёлтые клыки и специфические шрамы на лице выдавали в нём монстра. Ведущий передавал жалобы народа на то, что этим здоровым слишком хорошо жилось.
— Сенатор Бетругер, вам не кажется, что эти незаражёнки должны хоть немного работать на благо общества? А то видите ли, они сидят у себя в лагерях и ничего не делают. Если они там просто прохлаждаются, то тогда нужно хотя бы увеличить надои крови. Вам так не кажется?
— Я искренне понимаю ваши чувства, Кент, и уверяю каждого избирателя, что мы выкачиваем их по максимуму. Мы пробовали увеличивать надои, но поймите, черта уже пройдена, чем больше мы пробовали качать, тем больше они дохли. А вот этого нам совсем не нужно. Что касается работы, то подумайте сами, чего вы хотите, чтобы они тратили кровь, например, на рубку леса, или на нас?
— Господин сенатор, ответьте, пожалуйста, ещё на один вопрос. Правда ли, что наши карантинные лагеря отличаются чрезмерной гуманностью, по сравнению с лагерями в других странах? И не слишком ли много мы даём им свободы?
— Это очень хороший вопрос. Сейчас совершенно очевидно, что свежая кровь — это стратегический ресурс, позволяющий стране и нации жить и развиваться. Поэтому мы прогнозируем… Скорое начало конфликтов за столь важный ресурс. Это неизбежность, и мы не имеем право проиграть в этой решающей схватке. Страна, которая захватит… То есть я хотел сказать удержит за собой больше всего карантинных лагерей, будет доминировать над остальными. Поэтому мы, федеральное правительство, решили отменить последний рудимент старого мира, никакие незаражёнки более не могут жить вне карантинных лагерей. Даже если они соблюдают все правила и сдают максимум крови. Все должны отправиться на наши фабрики для надзора, сохранения и размножения.
Торн выключил телевизор, его тошнило от этих двуличных политиков, которые посылали простых солдат на войну якобы за правое дело. Так же и ему когда-то втирали в уши, что они ищут Оружие Массового Поражения в чужой стране, а в действительности молодые парни погибали за нефть. И вот теперь опять говорили, что это всё ради будущего нации, хотя на самом деле под этими словами подразумевалась сытость Бертругера и ему подобных.
Торн убрал подальше телевизор, батареи и часы, он больше не следил за временем и просто наслаждался своим затянувшемся отпуском. Он спокойно бродил по лесу, искал новые тропы и территории, осваивал навыки в строительстве, в изготовлении ловушек и орудий труда. Исключительно из чувства прекрасного он собирал речные камешки и выкладывал из них картины. Дни тянулись своим чередом, переходя в недели и месяцы. Неизвестно сколько циклов спустя, Торн во время прогулки услышал до боли знакомый звук вертолёта, он приземлился на плато рядом с горной рекой. Торн задумался, там был хороший вид на долину, а также небольшой красивый водопад и тёплый ручей. Так что это могли быть богатенькие туристы.
Бывалый солдат Торн схватил свой инвентарь и побежал в сторону гостей. Через десять минут он по скрытым тропам забрался наверх, обошёл место высадки и незаметно приблизился к пункту назначения. Он не стал спешить и снова достал подзорную трубу. В его объектив попал один парень лет тридцати и его деваха слегка под двадцать пять. Они устроили пикник, разложили бутерброды с икрой на ковёр, тарталетки, пирожные макаруны и бутылку шампанского Наполеон. А потом девушка сказала, что ей уже давно не терпеться снять этот дурацкий грим и вставные клыки. Парень последовал её примеру, они использовали специальную жидкость, чтобы убрать качественный и прочный грим с лица. Теперь они выглядели как здоровые люди.
Девушка поднялась на ноги и закричала в лёгком возбуждении.
— Наконец я чувствую себя свободной!
— Не преувеличивай, дорогая, ты и раньше была свободной, просто приходилось нелепо краситься, чтобы выходить на люди.
— Остановись, мгновение! Ты прекрасно!
На сцену вышел Торн и пристрелил девушку из арбалета — стрела попала прямо в сердце, она даже не вскрикнула и просто рухнула к ногам своего возлюбленного. Парень в ужасе заорал и стал оглядываться по сторонам, пока, наконец, не увидел безжалостного убийцу, стоявшего всего лишь в десяти метрах от него. Парень вскочил на ноги и побежал к сумке с вещами, он успел достать свой пистолет и снять с предохранителя, а потом получил удар в правое плечо. Оружие выпало из его рук, он застонал, попытался нагнуться и подобрать его, но услышал предупреждение Торна, перезарядившего арбалет.
— Если хочешь словить ещё одну стрелу, то продолжай в том же духе — мне не жалко.
Парень взял себя в руки, поднял глаза и пригляделся к Торну. Наконец он спросил.
— Кто вы такой? Что вам надо? Вы хотите взять меня в заложники?
— Я такой же как ты — здоровый. Но между нами всё равно есть незримая пропасть, наверное, её можно оценить в несколько миллиардов долларов или больше. И именно поэтому ты можешь пользоваться всеми благами цивилизации, а я вынужден бегать по лесу. У вас есть лекарство?
— Откуда я знаю, есть ли оно или нет? Многие богачи тоже заразилась, спаслись в основном те, кто до эпидемии жил на своих островах и яхтах. Лучше карантина ещё ничего не придумали.
— Это вы изобрели болезнь?
— Ещё раз, откуда мне это знать? Я вообще-то просто управляющий медиакомпании, а не правительственный чиновник!
— Потише, ещё дичь мне тут распугаешь. Ты богатенький, вы поближе к правде, которую прячете от народа, а значит и слухи в вашей тусовке более правдивые. Выкладывай всё, что слышал по теме, или боль в правом плече отойдёт на второй план, — направил арбалет в пах.
— Хорошо! Если нужны хотя бы слухи, то да, я кое-что слышал. Эта штука свалилась на нас как град на яйца, но правительство, естественно, воспользовалось такой шикарной возможностью, чтобы взять всех людей за горло. Теперь у нас в руках такая огромная бита, что никто и не думает ныть и бастовать, все сидят на пайке и молятся на государственный аппарат.
— Это всё понятно, а что с болезнью?
— Да фиг его знает. Вылезла не пойми откуда и ведёт себя как чудо в перьях, — парень стал вспоминать доклады экспертов. — Учёные ничего не понимают, это неуглеродная форма жизни, в ней нет ДНК и наших аминокислот, она распространяется не пойми каким образом и почему-то не трогает 10% популяции. Всё это какой-то нонсенс! Но он перед нами.
— Хорошо, этого достаточно.
— Всё? Я могу идти?
— Я бы посоветовал бежать.
— В каком это смысле?
— Мне же надо как-то развлекаться, вот поохочусь на тебя ради разнообразия.
— Это какое-то безумие! Это бесчеловечно!
— Ух как мы запели, когда припекло. А когда это вы сами проявляли человечность и милосердие? Вы отправляете людей в лагеря уничтожения, а другим промываете мозги и превращаете в тупых зомби.
— Но это же естественный порядок вещей! Поймите, даже если нас всех заменить на простых людей, то ничего не изменится. Через некоторое время они будут вести себя в точности также. Если у людей появляется власть, они начинают использовать её ради себя.
— Почти каждый преступник с радостью думает, что вокруг него такие же преступники как и он, якобы все воруют, лгут и нарушают закон.
— Если вы убьёте меня, то вас будут искать до конца жизни!
— На этом месте я должен был рассмеяться. Мне вспомнился лейтенант японской армии Хиро Онода, который партизанил после Второй мировой войны ещё без малого тридцать лет в родных джунглях. И знаешь как его поймали?
— Как?
— Никак. И думаю это отличный конец для нашей прелюдии, мы высказали всё, что должны, и теперь можем перейти к делу. Фора — двадцать секунд. Если убежишь из моего леса, то я не стану тебя убивать.
— Я дам вам денег! Всё, чего захотите!
— Двадцать.
— Вы сможете жить как привилегированный человек!
— Девятнадцать.
Тут, наконец, до парня дошло, что торговаться бесполезно, и он изо всех сил побежал вперёд. Сверху он увидел очертания города и решил спуститься вниз, ему пришлось прыгать через скалы, острые камни и холодные ручьи. Вскоре ему даже стало казаться, что он оторвался и можно перевести дух. Молодой человек спрятался за высоким деревом и попытался вытащить стрелу из плеча, но наконечник был специально изготовлен такой формы, чтобы его можно было вырвать только с куском плоти. Парень сжал волю в кулак и попробовал хотя бы оборвать стрелу, чтобы она не торчала и не мешала бегать. Потом он сорвал с себя рубашку и кое-как перебинтовал ею рану. Как только он вздохнул, то в его левое плечо попала новая стрела.
— Да ты издеваешься! — застонал молодой человек и снова принялся бежать без оглядки.
Это была игра в кошки-мышки и единственная проблема Торна заключалась в том, что он мог случайно убить жертву раньше времени. Поэтому он взял в себя в руки, и теперь задевал его только по касательной. Как только парень уставал, Торн давал ему время отдышаться, а сам подходил с нужной стороны, чтобы потом погнать аккуратно в сторону города. Это психологическое и физическое издевательство продолжалось довольно долго, но в конце концов счастливый управляющий корпорации выбежал из проклятого леса и вышел на дорогу в город. Он с такой радостью побежал к полицейскому патрулю, что совершенно забыл, что на нём не было спасительного грима и вставных клыков. Мало того, что он выглядел как здоровый человек и беглец, так у него ещё и капала кровь. Уже через десять секунд патрульные озверели, напали и растерзали свою очередную жертву. Торн посмотрел на это шоу из подзорной трубы и удалился обратно в лес.
Через несколько дней Саймону Торну стало любопытно, он достал солнечные панели, телевизор и принялся ждать новостей, ему было интересно узнать, что скажут про смерть непутёвого управляющего медиакомпании. Торн включал телевизор почти каждый вечер, но каждый раз безрезультатно. На десятый раз он уже потерял надежду, как внезапно, вместо серебра получил золото. Эфир прервался экстренным сообщением по всем каналам, причём это были не просто новости, а голос из другого мира.
— Мы коллектив сознаний Джердонио, мы путешествуем через ткань вселенной в поисках живых миров, которым нужна помощь. Мы ищем цивилизации, идущие по пути саморазрушения, чтобы помочь им. И ваш случай стал самым сложным из всех. Мы выпустили наше универсальное средство, болезнь, которая является испытанием для любых существ, наделённых разумом. Болезнь в частности делает монстрами тех, кто живёт неподобающим образом. Но у вас таких оказалось тотальное большинство. И что больше всего нас разочаровало, что никто из заражённых не попытался вылечить себя голодом. Вам просто нужно было не есть себе подобных, чтобы исцелиться. Да, это мучительно больно, но осуществимо… И теперь ваше поведение привело нас в тупик, вы построили ещё большую тиранию, чем ранее, и сделали нас соучастниками сего преступления. Поэтому мы решили начать всё заново. Мы заменим старую болезнь на новую, теперь будут заражены абсолютно все, но новыми монстрами-оборотнями будет становится только один процент в случайное время, а чтобы остановить это, вы должны додуматься до нового гуманного подхода к лечению…
Саймон Торн выдохнул и выключил телевизор уже навсегда.
— Дураки нашли друг друга… — сказал он вслух и подумал, что эти пришельцы застряли тут надолго, и они сделают ещё немало попыток, прежде чем вернут всё на свои места.
//----------
Рассказ из сборника Истории иных миров
— До Гыркино километров пять осталось, — всматривался в карту Сережа.
— Свернем, где договорились, — ответил Борис Валентинович, не отрывая взгляд от сельской дороги. — Спрячем машину в лесу, а сами на железную дорогу выйдем, километра за два до станции Гыркино.
Напарники решили не светить транспорт. Автомобиль, тем более такой, могли запросто отнять грабители, а то и убить за него. Одно только топливо в нем стоило прилично.
Проехав еще несколько минут, УАЗик свернул в обусловленном месте, пересек поле и въехал прямиком в лес через просеку, когда-то проделанную лесорубами.
Напарники остановили машину, осмотрелись вокруг и, заприметив неподалеку подходящего размера овраг, съехали в него.
— Наруби лапотника, — попросил наставник, вылезая из УАЗа. — Я видел топорик в багажнике. Замаскировать полностью все равно не удастся, зато будем чувствовать себя спокойней.
Борис вынул оба рюкзака. Покопавшись в своем, достал запасную майку и надел ее. Сережа, широко зевнув, поленился открыть заднюю дверь автомобиля и дотянулся до топора прямо через спинку заднего сидения. Сделать это оказалось куда сложнее, но, раз уж начал, пришлось завершать.
Через минут сорок напарники уже вышли к рельсам и двинулись в сторону станции.
— Она мне снится, — признался вдруг Сережа.
— Кто? — ответил Борис Валентинович, не оборачиваясь.
Наставник по обыкновению шел спереди.
— Маша, — добавил Сергей.
— Брат, это нормально, — улыбнулся мужчина. — Ты молодой, она красивая, трудно не влюбиться.
— Вы не поняли, — не дал договорить молодой человек. — Мне снится, будто мы женаты. Я прихожу с работы, а она встречает с горячим ужином. Еще снится квартира, домашние дела: я пылесошу пол, а она занимается стиркой. Как такое возможно, Борис Валентинович?
— Ну, знаешь ли, — ответил Борис и призадумался. — Человеческий мозг — сложная штука. А уж сны — совсем отдельная история. Я вот в молодости, было дело, выпивал по 2–3 дня, так потом такие сны снились, как наяву.
— Меня снова терзают сомнения, — продолжил Сережа. — Когда она в первый раз появилась на пороге станции Бякино, мое сердце тут же ёкнуло. Я был уверен, что видел Машу раньше и даже был знаком. Она же заявила, что в первый раз меня видит.
Борис Валентинович остановился, обернулся и принялся молча разглядывать лицо парня.
— Слушай, брат, мы же с тобой уже решили, — начал наставник. — Ты выглядишь лет на двадцать и чувствуешь себя на столько же. Значит, три года назад, когда началась зомби-эпидемия, тебе было семнадцать, а воспоминаниям, возможно, еще год. Какова вероятность, что ты был женат в столь юном возрасте?
Сережа ничего не ответил напарнику, и они двинулись молча дальше.
Пройдя еще минут пять, Сережа вслух пробормотал:
— А что, если мне не двадцать?
— Что, прости? — ответил Борис, не расслышав вопрос.
— Борис Валентинович, — уже громче повторил вопрос парень. — Я похож, например, на двадцатипятилетнего?
Мужчина вновь остановился и развернулся. Взял Сережу двумя руками за лицо и, тщательно рассмотрев, произнес: произнес:
— А знаешь, пожалуй, да. Тебе лет где-то в этом промежутке.
— И мы могли просто жить вместе, нерасписанные.
Борис развернулся, и напарники продолжили свой путь.
— Только не выдумай на нее давить, — произнес вдруг Борис Валентинович. — Так только спугнешь девушку. Это может оказаться только твоим бурным воображением, понимаешь? А если твои подозрения окажутся верны, значит, Маша для чего-то это делает. Возможно, чтобы уберечь от чего-то или от кого-то, от необдуманных поступков, в конце концов. Еще раз повторю: не говори с ней на эту тему, пока просто наблюдай. И если ты ошибся, то ничего страшного не произойдет.
Дальше до самой станции Гыркино напарники шли молча. Борис смотрел на камешки вокруг бетонных шпал, а Сережа — на пятки ботинок наставника с высокими берцами.
***
— Как думаешь, это они? — спросил Борис Валентинович, смотря на двух наёмников в камуфлированной форме, балаклавах и автоматах в руках. Автоматчики стояли у главного входа на станцию перед мешками с песком, сложенными друг на друга так, чтоб образовалась защитная стена.
— Понятия не имею, — ответил Сережа. — По росту вроде похожи. В любом случае, мы должны их узнать по голосу, или они сами к нам обратятся.
Напарники подошли к дверям станции, но охрана не обращала на них никакого внимания. Тогда Борис решил спросить сам:
— Приветствую порядочных выживших!
Автоматчики развернулись и, ничего не ответив, посмотрели на мужчину.
— Можно ли переночевать в данном убежище? — продолжил Борис, снял очки, прищурив глаза, якобы без них он плохо видит, протер об майку и надел обратно. — Уж сильно неохота на улице спать.
Автоматчики переглянулись, и один из них ответил басом:
— Новенькие, что ли?
— В первый раз в этих краях, проездом мы...
— Ха-ха-ха, не выдержал охранник с грубым голосом. — Проездом? На чем? На велосипеде, что ли?
— Действительно, не понимаю уже, что несу от усталости, — ответил Борис. — Ну так что? Можно зайти?
— А мы вас и не останавливали, — пробубнил второй охранник. — Если патроны есть, то милости просим. Накормят, напоят и спать уложат.
— Вот чего нет, того нет, — продолжил Борис. — Провизия есть, кое-какая тушенка там и консервированные овощи.
— Слушай, кого ты лечишь? — ответил тот, что с басом. — Мы твой пистолет срисовали еще на подходе. Поди, и патроны к нему в рюкзаке имеются. Хочешь, проверим?
— Не особо, — ответил Борис.
— Так как нам снять номер в вашей люксовой гостинице? — перебил Сережа, дабы вывести напарника из неловкой ситуации.
— Да очень просто, — ответил второй автоматчик. — Как заходите по центру, будет буфет. Справа будка стоит, в ней можно товар купить за патроны, цены зависят от калибра и состояния. Там же и койку снять можно. А вот слева стоит другая будка. В ней сможете вашу тушенку и прочее барахло обменять на патроны. Курс вам скажут. И да, чуть не забыл, без фокусов там, мы грубости не любим, — охранник поднял дуло автомата чуть выше.
Напарники открыли дверь и вошли в зал станции.
— Осмотрись пока, — тихо произнес Борис Валентинович. — Я за билетами на этот аттракцион.
Сережа прошел в левый зал ожидания, где располагались ряды лавок, и сел на одну из них.
Станция Гыркино была точно такая же, как и описывала ее Мария. Большая, высокая, окна с человеческий рост и буфет. В правом зале стояли двухъярусные кровати, а в левом — лавочки с удобными спинками. Точно такие же, как и на Бякино, только не по стенам, а в ряды. Сережа смотрел на выживших бродяг, пытаясь увидеть хоть одно знакомое лицо, когда-то посещавшее его убежище, но все были незнакомы. Двое охранников стояли со внутренней стороны выхода, и еще двое у куда-то ведущей двери, скорей всего, в жилище того самого нового смотрителя Сидоровича. Сережа смотрел на автоматчиков и думал, узнали Сашка с Пашкой его или нет. Потому как, если узнали, то они не могут к нему вот так вот просто подойти, как к друзьям.
— Ну что, не видно наших гавриков? — спросил Борис, незаметно подойдя, что Сережа даже вздрогнул.
— Нет, я не уверен, но, по-моему, эти у дверей тоже не они, — ответил Сергей.
— Интересно, где же тогда они? — Борис Валентинович осмотрелся по сторонам и тихо пригласил напарника посмотреть их койки.
Мужчины прошли в соседний зал и нашли свою двухъярусную кровать.
— Ты уж извини, братец, — наставник поставил свой рюкзак на матрас. — Сегодня по старшинству моя койка нижняя. Годы уже не те, лазить, да и свалиться ночью боюсь. Слушай, а ничего, цены у них вполне приемлемые. Можно будет в буфет перед сном сходить и пропустить чего покрепче. Ты как, а? Сто лет не отдыхал.
Продолжение следует...
Эту статью я хочу посвятить сборнику научно-фантастических рассказов и новелл "Очерки из будущего", который вышел в свет в апреле 2023 года.
В этом объемистом сборнике разместились произведения различных авторов, впервые опубликованных в период с 1869 по 1899 годы, т.е как раз в период расцвета эпохи "Научной романтики".
Книгу открывает рассказ Элизабет Корбетт "Мой визит в Утопию", напечатанный в журнале "Harper's New Monthly Magazine" в январе 1869 года. Писательница родилась в 1830 году в Нью-Йорке под именем Элизабет Терхун Богарт. В числе её книг значатся: "Банч и Джокер и другие истории" (1878), "Карл и королева Квир-ленда" (1880), "Три мудрые старые пары" (1881) и "Деревенские рифмы и баллады" (1883). Опубликованный в сборнике "Очерки из будущего" рассказ Корбетт "Мой визит в Утопию" активно обсуждается с момента его публикации по сей день. Это одна из первых публикаций научно-фантастического толка за авторством женщины и феминистским по содержанию, возможно давший начало более масштабным фантастическим произведениям первой волны борьбы за права женщин.
Рассказ очень легкий, в чем-то наивный и мечтательный, абсолютно не вызывает отторжения ни у мужской, ни у женской читательской аудитории.
В сборник "Очерки из будущего" вошли два рассказа невероятно талантливого писателя Эдварда Беллами - "Сон в летний вечер" и "С закрытыми глазами". Автор более известен как социалист и произвел фурор своим романом "Взгляд в прошлое 2000 - 1887", но именно рассказ "Сон в летнюю ночь", опубликованный в 1877 году, раскрывает музыку его души. Представьте себе тихий летний вечер, когда вы буквально чувствуете, как в рядом с вами появляется невидимая граница между прошлым и настоящим. Кажется, сделай шаг в нужную сторону и многое вокруг измениться к лучшему. "Сон в летний вечер" - романтическая, сентиментальная повесть о втором шансе и первой любви.
Второй рассказ вышел из под пера Эдварда Беллами в 1889 году под названием "С закрытыми глазами". По сути, еще один "сон", но уже созданный по канонам и в стиле настоящей научной-фантастики, да еще и с отменным юмором! В этом рассказе пророчество о появлении в массовом пользовании знакомых всем аудиокниг, которые прослушиваются с помощью небольших приборов. В рассказе подробно поведано как используются эти приборы, как делаются записи, как и где доходят до потребителей.
Еще одним интересным автором, произведение которого включено в сборник "Очерки из будущего", стал Эдвард Эверетт Хейл - американским писатель, историк и унитарианский священник, наиболее известный своими работами, такими как "Человек без страны", опубликованными в Atlantic Monthly в поддержку Союза во время Гражданской войны. Его рассказ "Руки прочь" был впервые опубликован в 1881 году в журнале Harper's и повествует о путешествии в прошлое, чтобы изменить события в будущем. Метод путешествия во времени не является механическим, как в книге Уэллса, поэтому не обладает тем весом, который занимает эта книга в научно-фантастическом каноне. Скорее, главный герой просто действует вне границ времени и пространства. Это мало чем отличается от сверхъестественных методов или основанных на снах обратных путешествий во времени из более ранних произведений. При этом я знаю лишь несколько ранних рассказов на английском языке, где изменение исторических событий имеет будущие последствия. В «Переписке П.» Хоторна речь идет о жизни литераторов, например, Байрон умирает позже; однако временная линия объясняется безумием или, по крайней мере, альтернативной реальностью. В «Повести об Алрое» Дизраэли перемещения во времени не столь очевидны, и можно даже утверждать, что это скорее таинственная, чем альтернативная история. В данной истории Иосиф не продается в египетское рабство, а финикийцы захватывают Средиземноморье. Я бы не хотел утверждать, что это самый ранний рассказ об альтернативной истории, но он один из самых ранних из тех, что появились на английском языке. Вот так.
Следующий рассказ был впервые опубликован в сборнике Фрэнка Р. Стоктона "Рождественское кораблекрушение и другие истории" (Нью-Йорк, 1886 год). Представьте себе следующую картину - пенсионер средних лет и его жена совершают долгую прогулку, рука об руку, много миль, по холмам, по полям, с нагруженным рюкзаком и тяжелой корзиной для пикника, и при этом они совершенно расслаблены благодаря изобретению этого господина - устройству отрицательной гравитации, которое они носят с собой, чтобы облегчить свой вес.
Позже джентльмен использует устройство при восхождении на гору и поражает неизвестного члена альпийского клуба своей скоростью и ловкостью на трудном горном подъеме, несмотря на то, что он несет тяжелый груз и не выглядит особенно сильным. Он понимает, что изобретение имеет огромный финансовый потенциал. Однако это изобретение ставит его в забавное затруднительное положение и создает проблемы для его семьи, которые он решает неожиданным образом. Как вы уже поняли, вас ждет прекрасный юмористический рассказ в духе Америки конца 19 века.
Уильям Генри Стейкпул - само определение второстепенного писателя викторианской эпохи, а "Телепорон" - его единственный рассказ в стили фантастики… или фэнтези…? Чем хорош этот рассказ - вы так и не поймете до самого его конца, что же происходит на самом деле с главным героем. В этом автор очень даже хорош, а потому его рассказ Телепорон был включен в сборник "Очерки из будущего"! "Телепорон" был опубликован в 1886 году и его нельзя назвать неоткрытой классикой, но, несмотря на некоторые мелкие недостатки, это все еще занимательная поздневикторианская научно-фантастическая история.
Очень короткий рассказ "Заглядывая вперед: 1976 год н.э." Говарда Уилсона в очень сжатой форме рассказывает о мире, где все страны объединились в огромную Конфедерацию, что бы помогать друг-другу в трудные времена. Объединились все, кроме Америки, где власть оказалась в руках олигархии, которая всеми силами старалась удержать народ в кабале и что из этого вышло.
"Фермерство в 2000 году нашей эры" (1890 год) за авторством Эдварда Бервика. Только вы подумали, что можно читать научную фантастику о жизни в будущем без отсылок к книге Эдварда Беллами "Взгляд назад", как появляется эта работа из специального выпуска журнала Overland Monthly "Двадцатый век".
Там, где Беллами сосредоточился на городской жизни, эта история описывает идиллическое будущее именно с точки зрения сельского хозяйства. Вся человеческая цивилизация стала вегетарианской, поэтому отпала необходимость в пастбищах для скота, и гораздо больше площадей отведено под выращивание сельскохозяйственных культур. Высокотехнологичная техника ухаживает за урожаем и собирает его.
Собираемые в городах отходы используются в качестве удобрений, а для того чтобы фрукты и овощи были доступны круглый год, были построены огромные, разросшиеся теплицы. Наука предсказания погоды стала настолько точной, что можно заранее принять меры для защиты урожая от ранее фатальных бедствий. Снобизм по отношению к фермерству и фермерам ушел в прошлое. На представителей сельскохозяйственного класса смотрят как на джентльменов-фермеров, и они живут в роскошных поместьях. Перевозки между фермами, расположенными на большом расстоянии друг от друга, осуществляются с помощью электромобилей, называемых карриклами. В этой повести, как и в большинстве других продолжений "Глядя назад" в стиле Беллами, используются герои Джулиан и доктор Лите из того же произведения, в стиле фанфикшн. Стремление к богатству осуждается в этом произведении и является одной из главных тем. В целом, для одного из подражаний Беллами "Фермерство в 2000 году нашей эры" является кратким и точным, в нем гораздо меньше блужданий и гораздо меньше попыток вступить в спор за спором с его оригинальной историей.
Вот и писатель Джон Генри Барнабас, рассказ которого по понятным причинам был включен в сборник "Очерки из будущего", отправляет своего читателя туда же! Помещает своего главного персонажа произведения "Герой двадцатого века", вышедшего в 1890 шду, в мир Эдварда Беллами! Но на этот раз тут больше лирики, нежели экономики и социальных вопросов. Вопрос о взаимоотношениях между молодыми людьми встал ребром, когда девушка погрузилась в романтику 19 века - в те времена, когда было много трудностей и все мужчины были "джентльменами"!
Особняком стоит рассказ Курда Лассвица, чье название легло на обложку сборника "Очерки из будущего".
Курд Лассвиц очень примечательный человек своего времени - Немецкий кантианский философ, историк науки, писатель и автор рассказов; немецкая форма его фамилии, Laßwitz, обычно переводится на английский как Lasswitz. Он начал публиковать интересные работы с «Bis zum Nullpunkt des Seins» [«К нулевой точке существования»] (21-24 мая 1871 г. Schlesische Zeitung); вместе со вторым научно-фантастическим романом это изображение жизни в 2371 году было собрано под названием «Bilder aus der Zukunft: Zwei Erzählungen aus dem vierundzwanzigsten und neununddreißigsten Jahrhundert ["Образы будущего: Two Stories from the Twenty-fourth and the Thirty-Ninth Centuries"]. (1878 год). Будучи первым крупным писателем-фантастом на немецком языке, Лассвиц занимает в Германии место, аналогичное тому, которое занимают Г. Г. Уэллс в Великобритании и Жюль Верн во Франции. Он много лет преподавал философию в гимназии Эрнестинум в Готе, и для немецкой интеллектуальной культуры XIX века характерно, что он облучал свою фантастику теоретическими спекуляциями; нет ни одной фантастики Ласвица без урока. В книге «Немецкие теории научной фантастики» (ноябрь 1976 г. Science Fiction Studies) Уильям Б. Фишер от его имени утверждает, что многие из его идей напрямую предвосхищают использование позднейшими критиками таких терминов, как «экстраполяция» (см. «Предсказание») и «аналог», и переводит следующее из введения Лассвица к «Bilder aus der Zukunft»: «Из исторического хода цивилизации и современного состояния науки можно сделать множество выводов о будущем; аналогия предлагает фантазии себя в качестве союзника». Серьезность дидактического импульса Ласвица видна из того, что в своей фантастике он делает сильный акцент на создании правдоподобного воображаемого мира, гипотетический характер которого будет регулироваться и придавать правдоподобие благодаря сходству с научным методом, очевидным при его реализации. Неудивительно, что истории, воплощающие эти главные проблемы, как правило, более эффективны как широкие технологические и научные полотна, чем как исследования характеров. Рассказы, собранные в "Bilder aus der Zukunft", читаются, следовательно, почти как иллюстрированные экскурсии по различным "высшим земным культурам, расположенным в будущем". Короткий рассказ из этого тома был опубликован в журнале The Overland Monthly в 1890 году под названием "Очерки из будущего".
В 1981 году была учреждена постоянная премия Kurd Laßwitz Preis "Премия Курда Лассвица" для награждения лучших немецких фантастов, которые были опубликованы в течение предыдущего года, в соответствии с принципами "Хьюго". Более ранний вариант премии был вручен под тем же названием на конвенте прото-Еврокона 1959 года в Цюрихе автору Паулю Альфреду Мюллеру, издателю Gebrüder Weiss Vorlag и кинорежиссеру Гансу Калю; но это оказалось разовым представлением, которое не было продолжено в ежегодном формате, как предполагалось. Следующие произведение опять отправляет нас в коллективизм утопии Беллами, но на этот раз главный герой рассказа "Последний грешник" писателя Элтона Смита крайне недоволен окружающей его обстановкой. Ему казалось, что в этом мире стало слишком много коллективного и крайне мало личного. А потому, он, как человек обладающий незаурядным умом и поразительно отличающийся по психотипу от своих сверстников, начинает готовить перемены в своей стране! Что из этого вышло - прочитайте в сборнике "Очерки из будущего"!
Рассказ "Новая спектроскопия" рассматривает новые технологии и все, что происходит вокруг них и их создания с юридической точки зрения. И это не просто так - написавший это произведение человек по профессии юрист! Более того, автор, Уильям Вирт Хоу, был судьей Верховного суда Луизианы с 1 ноября 1868 года по 3 декабря 1872 года.
Тем кому далеко за 30, наверняка помнят тот ажиотаж, который творился вокруг наступающего 2000 года, как все ждали того или иного вида Армагеддона. К концу 1899 года тоже некоторые пророчествовали о конце света и об одном из его вариантов рассказал нам аж в 1893 году Уильям Уорд Крейн в своем рассказе "1899 год". Весь восток объединился под властью нового Чингис Хана и это не сулит ничего хорошего ни Старому, ни Новому свету - носителям европейской цивилизации. По моему мнению рассказ пророческий, просто писатель с веком ошибся.
"Июнь 1993" - это рассказ довольно известного писателя Джулиана Хоторна, который был американским писателем и журналистом, сыном романиста Натаниэля Хоторна и Софии Пибоди. Он написал множество стихотворений, романов, новелл, детективов, эссе, книг о путешествиях, биографий и исторических очерков. Рассказ "Июнь 1993" был издан в журнале Cosmopolitan в 1893 году и является сатирой и утопией. Сатира сосредоточена на популярной в то время модели «спящий проснулся». Утопия основана на передовых технологиях, которые позволяют людям жить на значительном удалении от своих рабочих мест. В результате каждый живет на участке земли площадью около десяти акров, а большинство городов вообще исчезло. Как промышленные, так и культурные учреждения сгруппированы в восьми местах, расположенных по всей стране.
В 1894 и в 1895 году в журнале Cassell's Family Magazine публикуются рассказы интересного писателя-фантаста Джона Манро, который был британским инженером и профессором машиностроения в Бристоле. Названия рассказов красноречивы: "Как я открыл Северный полюс", "Восход Солнца на Луне" и "Послание с Марса". Все три рассказа показались мне чрезвычайно интересными - каждый из них написан в своеобразном, но весьма отличном стиле, и каждый из них попал в сборник "Очерки из будущего" без всяких сомнений!
"Сухой калькулятор Сайласа П. Корну" за авторством Генри Геринга - очень уморительная история о человеке, который хочет создать механический калькулятор для вычисления логарифмов, но ему удается создать машину, способную выполнять только сложение и умножение. С другой стороны - "Афинский университет", учебное заведение, которое решило, что "фиггерство" (математика) ничего не стоит по сравнению с изучением "Гомера, Венеры и Юлия Цезаря". В результате люди в университете и его окрестностях забыли искусство даже простого сложения. Машина Корню, естественно, находит широкое признание в городе. Все идет хорошо, пока некий недобросовестный торговец не заливает в "сухой" калькулятор масло и не начинает мошенничать; ведь калькулятор начинает завышать простые суммы, когда шестеренки смазаны маслом. После этого начинается хаос, пока университет не приходит в себя и не начинает предлагать базовые курсы математики. Конечно, такой рассказ не мог быть не включен в сборник "Очерки из будущего"!
Джорджа Гриффита любителям фантастики представлять наверняка не нужно - прямой конкурент Герберта Уэллса, написавший множество научно-фантастических произведений. В сборнике "Очерки из будущего" помещен пожалуй лучшая его новелла "Угол молнии" рассказывающая, как мир был поставлен на черту из-за неумеренных амбиций и алчности. Одна из тем, которая проходит через многие ранние научно-фантастические произведения, - это страх. Не страх в смысле ужаса, а страх перед новыми технологиями, которые становились все большей и большей частью повседневной жизни. Будь то угроза появления нового страшного оружия, механических устройств, вышедших из-под контроля, или попытка контролировать природные силы - все это вызывало опасения, что технологический прогресс может легко привести к концу человечества.
Под этими страхами скрывалась и своеобразная моральная установка, которая также встречается в ранних работах социалистов (многие из первых авторов научной фантастики были социалистами). Что, если, как они предполагали, кто-то или какая-то корпорация найдет способ получить монополию на основные предметы, необходимые для выживания? Вода, воздух, продукты питания, уголь - любые или все предметы первой необходимости могут быть ограничены до такой степени, что их смогут получить только очень богатые или очень привилегированные люди. Эта настороженная мысль в сочетании с превращением электричества из разряда новшеств в необходимость, скорее всего, и послужила вдохновением для создания "Угла молнии".
Завершает сборник "Очерки из будущего" произведение, которое похвалили все маститые знатоки фантастики!
«Монстр озера ЛаМетри» - короткий рассказ американского писателя Уордона Аллана Кертиса. Первоначально он был опубликован в сентябре 1899 года в журнале Pearson's Magazine и вошел в сборники "Научная фантастика при свете газовых фонарей" Сэма Московица, "Большая книга монстров" Хэнка Дэвиса и "Захваченная Англия" Майкла Муркока. История повествуется через выдержки из дневника, написанного в 1896-1897 годах профессором и врачом Джеймсом Макленнеганом и адресованного его коллеге, профессору Уильяму Г. Брейфоглу.
Макленнеган изучал озеро ЛаМетри, расположенное в горах Вайоминга. С ним был болезненный юноша по имени Эдвард Фрамингем, который приехал в надежде излечиться от расстройства желудка. Причиной изучения озера Макленнеган назвал его удивительное свойство вымывать на берег доисторическую флору и фауну: древовидные папоротники и плакодермы. Макленнеган считает, что озеро связано с «внутренней землей», из которой происходят растения и животные. История "Монстр озера ЛаМетри" является частью литературной традиции о полой Земле и затерянных мирах. В частности, в нем прослеживается явное влияние романа Жюля Верна "Путешествие к центру Земли" (1864), в котором присутствует тема плезиозавра, сохранившегося до наших дней в подземном водоеме. В тексте персонаж Макленнегана упоминает Джона Клевса Симса-младшего как сторонника теории полой земли. Повесть Кертиса была написана в период Костяных войн (1877-1892) - противостояния американских палеонтологов Отниэла Чарльза Марша и Эдварда Дринкер Коупа, в ходе которого на территории Небраски, Колорадо и Вайоминга было обнаружено и описано более сотни видов динозавров. Общественный резонанс вокруг Костяных войн помог популяризировать динозавров в американском массовом сознании и связать их с западом Соединенных Штатов. До Костяных войн Коуп официально описал и назвал эласмозавра в 1868 году. В год публикации этой истории в журнале Pearson's Magazine город Вайоминг, в частности, все еще оставался популярным направлением для подающих надежды палеонтологов из восточных музеев. Идею о том, что доисторические животные могут сохраниться на американской территории, ранее продвигал Томас Джефферсон, который еще в 1799 году предполагал, что мастодонт может сохраниться где-то в глубине континента.
Вот такой интересный сборник ранней научной фантастики у нас получился! Читайте в свое удовольствие!
A Medicine for Melancholy
Copyright © 1959 by Ray Bradbury
Лекарство от меланхолии
© В. Гольдич, И. Оганесова,
перевод, 1997
- Пошлите за пиявками; ей нужно сделать кровопускание, - заявил доктор Джимп.
- У нее уже и так не осталось крови! - воскликнула миссис Уилкес. - О, доктор, что томит нашу Камиллу?
- С ней не все в порядке.
- Да?
- Она нездорова. - Добрый доктор нахмурился.
- Продолжайте, продолжайте!
- Не вызывает сомнения: она угасает как свеча.
- О, доктор Джимп, - запротестовал мистер Уилкес. - Вы же повторяете то, что вам говорили мы, когда вы только пришли в наш дом!
- Нет, вы не правы! Давайте ей эти пилюли на рассвете, в полдень и на закате солнца. Превосходное средство!
- Проклятье, она уже нафарширована превосходными средствами!
- Ну-ну! С вас шиллинг, сэр, я спускаюсь вниз.
- Идите и пришлите сюда дьявола! - Мистер Уилкес сунул монету в руку доброго доктора.
Пока врач спускался по лестнице, с громким сопением нюхая табак и чихая, на многолюдных улицах Лондона наступило сырое утро весны 1762 года.
Мистер и миссис Уилкес повернулись к постели, где лежала их любимая Камилла, бледная и похудевшая, но все еще очень хорошенькая, с большими влажными сиреневыми глазами. По подушке золотым потоком струились волосы.
- О, - она чуть не плакала, - что со мной сталось? С начала весны прошло три недели, в зеркале я вижу лишь призрак; я сама себя пугаю. Мне страшно подумать, что я умру, не дожив до своего двадцатого дня рождения.
- Дитя мое, - сказала мать, - что у тебя болит?
- Мои руки. Мои ноги. Моя грудь. Моя голова. Сколько докторов - шесть? - поворачивали меня, словно мясо на вертеле. Не хочу больше. Дайте мне спокойно отойти в мир иной.
- Какая ужасная, какая таинственная болезнь, - пролепетала мать. - Сделай что-нибудь, мистер Уилкес!
- Что? - сердито спросил мистер Уилкес. - Она не хочет видеть врачей, аптекарей или священников - аминь! - а они очень скоро разорят меня! Может, мне следует сбегать на улицу и привести мусорщика?
- Да, - послышался голос.
- Что?! - Все трое повернулись посмотреть на того, кто произнес эти слова.
Они совсем забыли о младшем брате Камиллы, Джейми, который стоял у дальнего окна и ковырял в зубах. Он невозмутимо смотрел вдаль, туда, где шумел Лондон и шел дождь.
- Четыреста лет назад, - совершенно спокойно проговорил Джейми, - именно так и поступили. И это помогло. Нет, не надо приводить мусорщика сюда. Давайте поднимем Камиллу, вместе с кроватью и всем остальным, снесем ее вниз по лестнице и поставим возле входной двери.
- Почему? Зачем?
- За один час, - Джейми вскинул глаза - он явно считал, - мимо наших ворот проходит тысяча людей. За день двадцать тысяч пробегают, проезжают или ковыляют по нашей улице. Каждый из них увидит мою несчастную сестру, пересчитает ее зубы, потрогает мочки ушей, и все, можете не сомневаться, все до единого, захотят предложить свое самое превосходное средство, которое наверняка ее излечит! Одно из них обязательно окажется тем, что нам нужно!
- О! - только и смог произнести пораженный мистер Уилкес.
- Отец, - взволнованно продолжал Джейми. - Неужели ты встречал хотя бы одного человека, который не полагал бы, что он способен написать «Materia Medica»[6]: вот эта зеленая мазь отлично лечит больное горло, а бычий бальзам - опухоли? Прямо сейчас десять тысяч самозваных аптекарей проходит мимо нашего дома, и их мудрость пропадает зря!
- Джейми, мальчик, ты меня удивляешь!
- Прекратите! - вмешалась миссис Уилкес. - Моя дочь никогда не будет выставлена на всеобщее обозрение на этой или любой другой улице…
- Тьфу, женщина! - оборвал мистер Уилкес. - Камилла тает, как льдинка, а ты не хочешь вынести ее из этой жаркой комнаты? Давай, Джейми, поднимай кровать!
- Камилла? - Миссис Уилкес повернулась к дочери.
- Я могу с тем же успехом умереть под открытым небом, - заявила Камилла, - где свежий ветерок будет перебирать мои локоны, пока я…
- Вздор! - возразил мистер Уилкес. - Ты не умрешь, Камилла. Джейми, поднимай! Ха! Сюда! С дороги, жена! Давай, мой мальчик, выше!
- О! - воскликнула Камилла слабым голосом. - Я лечу, лечу…
Совершенно неожиданно над Лондоном вдруг засияло чистое голубое небо. Горожане, удивленные такой переменой погоды, высыпали на улицы, им не терпелось что-нибудь увидеть, сделать, купить. Слепые пели, собаки прыгали, клоуны вертелись и кувыркались, дети играли в классики и мяч, словно наступило время карнавала.
И в этот шум и гам с покрасневшими от напряжения лицами Джейми и мистер Уилкес несли Камиллу, которая, будто папа римский, только женского пола, с закрытыми глазами возлежала на своей койке-портшезе и молилась.
- Осторожней! - кричала миссис Уилкес. - О, она умерла!.. О нет… Опустите ее на землю. Полегче!
Наконец кровать была поставлена рядом со стеной дома так, чтобы людской поток, стремительно несущийся мимо, мог обратить внимание на Камиллу - большую бледную куклу, выставленную, словно приз, на солнце.
- Принеси перо, чернила и бумагу, сын, - сказал мистер Уилкес. - Я запишу симптомы, о которых станут говорить прохожие, и предложенные ими способы лечения. Вечером мы все отсортируем. А сейчас…
Однако какой-то человек из толпы уже внимательно разглядывал Камиллу.
- Она больна! - заявил он.
- Ага, - радостно кивнул мистер Уилкес. - Началось. Перо, мой мальчик. Вот так. Продолжайте, сэр!
- С ней не все в порядке. - Человек нахмурился. - Она плохо выглядит.
«Плохо выглядит…» - записал мистер Уилкес, а потом с подозрением посмотрел на говорившего.
- Сэр? Вы, случайно, не врач?
- Да, сэр.
- Так я и думал, я узнал эти слова! Джейми, возьми мою трость и гони его в шею. Уходите, сэр, и побыстрее!
Однако человек не стал ждать и, ругаясь и раздраженно размахивая руками, торопливо зашагал прочь.
- Она больна, она плохо выглядит… Фу! - передразнил его мистер Уилкес, но был вынужден остановиться. Потому что высокая и худая, словно призрак, только что восставший из могилы, женщина показывала пальцем на Камиллу Уилкес.
- Меланхолия, - произнесла она нараспев.
«Меланхолия» - запечатлел на бумаге ее слова довольный мистер Уилкес.
- Отек легких, - бубнила женщина.
«Отек легких» - писал сияющий мистер Уилкес.
- Вот это совсем другое дело! - пробормотал он себе под нос.
- Необходимо лекарство от меланхолии, - негромко продолжала говорить женщина. - Есть ли у вас в доме порошок мумий для приготовления лекарств? Самые лучшие мумии - египетские, арабские и ливийские; они очень помогают при магнитных расстройствах. Спросите цыганку на Флодден-роуд. Я продаю каменную петрушку, благовония для мужчин…
- Флодден-роуд, каменная петрушка… Не так быстро, женщина!
- Опобальзам, понтийская валериана…
- Подожди, женщина! Опобальзам, да! Джейми, останови ее!
Но женщина продолжала, не обращая на него внимания.
Подошла молоденькая девушка, лет семнадцати, и посмотрела на Камиллу Уилкес.
- Она…
- Один момент! - Мистер Уилкес продолжал лихорадочно писать. - …Магнитные расстройства, понтийская валериана… А, пропади ты пропадом! Юная леди, что вы видите на лице моей дочери? Вы так пристально на нее смотрите, даже перестали дышать. Ну, каково ваше мнение?
- Она… - Казалось, странная девушка пытается заглянуть Камилле в глаза, потом она смутилась и, заикаясь, проговорила: - Она страдает от… от…
- Ну, говори же!
- Она… она… о!
И девушка, бросив последний сочувственный взгляд на Камиллу, стремительно скрылась в толпе.
- Глупая девчонка!
- Нет, папа, - пробормотала Камилла, глаза которой вдруг широко раскрылись. - Совсем не глупая. Она увидела. Она знает. О, Джейми, догони ее, заставь сказать!
- Нет, она ничего не предложила! А вот цыганка - ты только посмотри на список!
- Да, папа. - Еще больше побледневшая Камилла закрыла глаза.
Кто-то громко откашлялся.
Мясник, фартук которого покраснел от кровавых боев, теребил роскошные усы.
- Я видел коров с похожим выражением глаз, - сказал он. - Мне удавалось спасти их при помощи бренди и трех свежих яиц. Зимой я и сам с огромной пользой для здоровья принимаю этот эликсир…
- Моя дочь не корова, сэр! - Мистер Уилкес отбросил в сторону перо. - И не мясник в январе! Отойдите в сторону, сэр, своей очереди ждут другие!
И действительно, вокруг собралась здоровенная толпа - всем не терпелось рассказать о своем любимом средстве, порекомендовать страну, где редко идет дождь и солнце светит чаще, чем в Англии или в вашей южной Франции. Старики и женщины, в особенности врачи, как и все пожилые люди, спорили друг с другом, ощетинившись тросточками и фалангами костылей.
- Отойдите! - с тревогой воскликнула миссис Уилкес. - Они раздавят мою дочь, как весеннюю ягодку!
- Прекратите напирать! - закричал Джейми, схватил несколько тросточек и костылей и отбросил их в сторону.
Толпа зашевелилась, владельцы бросились на поиски своих дополнительных конечностей.
- Отец, я слабею, слабею… - Камилла задыхалась.
- Отец! - воскликнул Джейми. - Есть только один способ остановить это нашествие! Нужно брать с них деньги! Заставить платить за право дать совет!
- Джейми, ты мой сын! Быстро напиши объявление! Послушайте, люди! Два пенса! Становитесь, пожалуйста, в очередь! Два пенса за то, чтобы рассказать об известном только вам, самом великолепном лекарстве на свете! Готовьте деньги заранее! Вот так. Вы, сэр. Вы, мадам. И вы, сэр. А теперь, мое перо! Начинаем!
Толпа кипела, как темная морская пучина.
Камилла открыла глаза, а потом снова впала в обморочное состояние.
Наступило время заката, улицы почти опустели, лишь изредка мимо проходили последние гуляющие. Веки Камиллы затрепетали, она услышала знакомый звон.
- Триста девяносто пять фунтов и четыреста пенсов! - Мистер Уилкес бросал последние монеты в сумку, которую держал его ухмыляющийся сын. - Вот так!
- Теперь вы сможете нанять для меня красивый черный катафалк, - сказала бледная девушка.
- Помолчи! Семья моя, вы могли себе представить, что двести человек захотят заплатить только за то, чтобы высказать нам свое мнение по поводу состояния Камиллы?
- Очень даже могли, - кивнула миссис Уилкес. - Жены, мужья и дети не умеют слушать друг друга. Поэтому люди охотно платят за то, чтобы на них хоть кто-нибудь обратил внимание. Бедняги, они думают, что только им дано распознать ангину, водянку, сап и крапивницу. Поэтому сегодня мы богаты, а две сотни людей счастливы, поскольку вывалили перед нами содержимое своих медицинских сумок.
- Господи, нам пришлось выставлять их вон, а они огрызались, как нашкодившие щенки.
- Прочитай список, отец, - предложил Джейми. - Там двести лекарств. Какое следует выбрать?
- Не надо, - прошептала Камилла, вздыхая. - Становится темно. У меня в животе все сжимается от бесконечных названий! Вы можете отнести меня наверх?
- Да, дорогая. Джейми, поднимай!
- Пожалуйста, - произнес чей-то голос.
Склонившийся человек поднял взгляд.
Перед ними стоял ничем не примечательный мусорщик, с лицом, покрытым сажей, однако на нем сияли яркие голубые глаза и белозубая улыбка. Когда он говорил - совсем тихо, кивая головой, - с рукавов его темной куртки и штанов сыпалась пыль.
- Мне не удалось пробиться сквозь толпу, - сказал он, держа грязную шапку в руках. - А теперь я возвращаюсь домой и могу с вами поговорить. Я должен заплатить?
- Нет, мусорщик, тебе не нужно платить, - мягко сказала Камилла.
- Подожди… - запротестовал мистер Уилкес.
Но Камилла нежно посмотрела на него, и он замолчал.
- Благодарю вас, мадам. - Улыбка мусорщика сверкнула в сгущающихся сумерках как теплый солнечный луч. - У меня есть всего один совет.
Он взглянул на Камиллу. Камилла не спускала с него глаз.
- Кажется, сегодня канун дня святого Боско, мадам?
- Кто знает? Только не я, сэр! - заявил мистер Уилкес.
- А я в этом уверен, сэр. Кроме того, сегодня полнолуние. Поэтому, - кротко проговорил мусорщик, не в силах оторвать взгляда от прелестной, больной девушки, - вы должны оставить вашу дочь под открытым небом, в свете восходящей луны.
- Одну, в свете луны! - воскликнула миссис Уилкес.
- А она не станет лунатиком? - спросил Джейми.
- Прошу прощения, сэр. - Мусорщик поклонился. - Полная луна утешает всех, кто болен, - людей и диких животных. В сиянии полной луны есть безмятежность, в прикосновении ее лучей - спокойствие, умиротворяющее воздействие на ум и тело.
- Может пойти дождь… - с беспокойством сказала мать Камиллы.
- Я клянусь, - перебил ее мусорщик. - Моя сестра страдала от такой же обморочной бледности. Мы оставили ее весенней ночью, как лилию в вазе, наедине с полной луной. Она и по сей день живет в Суссексе, позабыв обо всех болезнях!
- Позабыв о болезнях! Лунный свет! И не будет нам стоить ни одного пенни из тех четырех сотен, что мы заработали сегодня! Мать, Джейми, Камилла…
- Нет! - твердо сказала миссис Уилкес. - Я этого не потерплю!
- Мама! - сказала Камилла. - Я чувствую, что луна вылечит меня, вылечит, вылечит…
Мать вздохнула:
- Сегодня, наверное, не мой день и не моя ночь. Разреши тогда поцеловать тебя в последний раз. Вот так.
И мать поднялась по лестнице в дом.
Теперь пришел черед мусорщика, который начал пятиться назад, кланяясь всем на прощание.
- Всю ночь, помните: под луной, до самого рассвета. Спите крепко, юная леди. Пусть вам приснятся самые лучшие сны. Спокойной ночи.
Сажу поглотила сажа; человек исчез.
Мистер Уилкес и Джейми поцеловали Камиллу в лоб.
- Отец, Джейми, - сказала она, - не беспокойтесь.
И ее оставили одну смотреть туда, где, как показалось Камилле, она еще видела висящую в темноте мерцающую улыбку, которая вскоре скрылась за углом.
Она ждала, когда же на небе появится луна.
Ночь опустилась на Лондон. Все глуше голоса в гостиницах, реже хлопают двери, слышатся слова пьяных прощаний, бьют часы. Камилла увидела кошку, которая прошла мимо, словно женщина в мехах, и женщину, похожую на кошку, - обе мудрые, несущие в себе древний Египет, обе источали пряные ароматы ночи.
Каждые четверть часа сверху доносился голос:
- Все в порядке, дитя мое?
- Да, отец.
- Камилла?
- Мама, Джейми, у меня все хорошо.
И наконец:
- Спокойной ночи.
- Спокойной ночи.
Погасли последние огни. Лондон погрузился в сон.
Взошла луна.
И чем выше поднималась луна, тем шире открывались глаза Камиллы, когда смотрела она на аллеи, дворы и улицы, пока наконец в полночь луна не оказалась над ней и засияла, словно мраморная фигура над древней усыпальницей.
Движение в темноте.
Камилла насторожилась.
Слабая, едва слышная мелодия поплыла в воздухе.
В тени двора стоял человек.
Камилла тихонько вскрикнула.
Человек сделал шаг вперед и оказался в лучах лунного света. В руках он держал лютню, струны которой перебирал, едва касаясь пальцами. Это был хорошо одетый мужчина, на его красивом лице застыло серьезное выражение.
- Трубадур, - прошептала Камилла.
Человек, не говоря ни слова, приложил палец к губам и медленно приблизился к ее кровати.
- Что вы здесь делаете, ведь сейчас так поздно? - спросила девушка.
Она совсем не боялась - сама не зная почему.
- Меня послал друг, чтобы я вас вылечил.
Трубадур коснулся струн лютни. И они сладкозвучно запели.
- Этого не может быть, - возразила Камилла, - потому что было сказано: меня вылечит луна.
- Так оно и будет, дева.
- А какие песни вы поете?
- Песни весенних ночей, боли и недугов, не имеющих имени. Назвать ли мне вашу лихорадку, дева?
- Если вы знаете, да.
- Во-первых, симптомы: перемены температуры, неожиданный холод, сердце бьется то совсем медленно, то слишком быстро, приступы ярости сменяются умиротворением, опьянение от глотка колодезной воды, головокружение от простого касания руки - вот такого…
Он чуть дотронулся до ее запястья, заметил, что она готова лишиться чувств, и отпрянул.
- Депрессия сменяется восторгом, - продолжал трубадур. - Сны…
- Остановитесь! - в изумлении воскликнула Камилла. - Вы знаете про меня все. А теперь назовите имя моего недуга!
- Я назову. - Он прижал губы к ее ладони, и Камилла затрепетала. - Имя вашего недуга - Камилла Уилкес.
- Как странно. - Девушка дрожала, ее глаза горели сиреневым огнем. - Значит, я - моя собственная болезнь? Как сильно я заставила себя заболеть! Даже сейчас мое сердце это чувствует.
- Я тоже.
- Мои руки и ноги, от них пышет летним жаром!
- Да. Они обжигают мне пальцы.
- Но вот подул ночной ветер - посмотрите, как я дрожу, мне холодно! Я умираю, клянусь вам, я умираю!
- Я не дам тебе умереть, - спокойно сказал трубадур.
- Значит, вы доктор?
- Нет, я самый обычный целитель, как и тот, другой, что сумел сегодня вечером разгадать причину твоих бед. Как девушка, что знала имя болезни, но скрылась в толпе.
- Да, я поняла по ее глазам: она догадалась, что со мной стряслось. Однако сейчас мои зубы выбивают дробь. А у меня даже нет второго одеяла!
- Тогда подвинься, пожалуйста. Вот так. Дай-ка я посмотрю: две руки, две ноги, голова и тело. Я весь тут!
- Что такое, сэр?
- Я хочу согреть тебя в холодной ночи.
- Как печка. О, сэр, сэр, я вас знаю? Как вас зовут?
Тень от его головы упала на голову Камиллы. Она снова увидела чистые, как озерная вода, глаза и ослепительную, белозубую улыбку.
- Меня зовут Боско, конечно же, - сказал он.
- А есть ли святой с таким именем?
- Дай мне час, и ты станешь называть меня этим именем.
Его голова склонилась ниже. Полумрак сыграл роль сажи, и девушка радостно вскрикнула: она узнала своего мусорщика!
- Мир вокруг меня закружился! Я сейчас потеряю сознание! Лекарство, мой милый доктор, или все пропало!
- Лекарство, - сказал он. - А лекарство таково…
Где-то запели кошки. Туфля, выброшенная из окошка, заставила их спрыгнуть с забора. Потом улица снова погрузилась в тишину, и луна вступила в свои владения…
- Шшш…
Рассвет. На цыпочках спустившись вниз, мистер и миссис Уилкес заглянули в свой дворик.
- Она замерзла до смерти этой ужасной, холодной ночью, я знаю!
- Нет, жена, посмотри! Она жива! На ее щеках розы! Нет, больше того - персики, хурма! Она вся светится молочно-розовой белизной! Милая Камилла, живая и здоровая, ночь сделала тебя прежней!
Родители склонились над крепко спящей девушкой.
- Она улыбается, ей снятся сны; что она говорит?
- Превосходное, - выдохнула Камилла, - средство.
- Что, что?
Не просыпаясь, девушка улыбнулась снова, ее улыбка была счастливой.
- Лекарство, - пробормотала она, - от меланхолии.
Камилла открыла глаза.
- О, мама, отец!
- Дочка! Дитя! Пойдем наверх!
- Нет. - Она нежно взяла их за руки. - Мама? Папа?
- Да?
- Никто не увидит. Солнце еще только встает над землей. Пожалуйста. Потанцуйте со мной.
Они не хотели танцевать. Но, празднуя совсем не то, что они думали, мистер и миссис Уилкес пустились в пляс.
«Миры Рэя Брэдбери». Т. 4. «Лекарство от меланхолии», 1997г.
В связи с засилием баянов на Пикабу само сабой вспомнилось -читал давно, автор и название не помню. Далёкое будущее, гениальный писатель, книги огромными тиражами, восторг публики, ново и свежо! Сюжет и эмоции выше всяких ожиданий.
И тут - бац! суд, обвинение в плагиате, конец карьеры...
какой то любитель литературы выискал, что этот автор переписывает классику (поскольку её все уже давно забыли) под своим именем -Шекспир, Достоевский, Толстой ( вроде два последних не точно -давно читал и автор зарубежный). А новый автор хотел возродить любовь к книгам и литературе.
Чем закончился суд и обвинение тоже не помню.
кто знает - скажите, перечитаю с удовольствием.