CreepyStory

При встрече оказалось, что с голосом он все же был прав: девушке – она представилась Алиной – на вид действительно было лет двадцать пять. Она пояснила, что квартира эта бабушкина, и ее решили сдавать. На немой вопрос Антона девушка со смехом поспешила пояснить, что с бабушкой все нормально, переехала подальше от города в деревню жить, где и продолжает здравствовать. У парня будто гора с плеч свалилась. Не то, чтобы он был суеверным. Люди всегда умирают в квартирах, домах. Но просто не хотелось бы спать, например, на кровати, где еще совсем недавно лежало мертвое тело. Как выяснилось чуть позже, по поводу спального места он волновался зря – его попросту не было. Из мебели в однокомнатной квартире оказался только старенький бабушкин сервант да добротный стол на кухне. Причина приемлемой цены стала ясна.

Антона, правда, это не остановило. Зарабатывал он неплохо, всем необходимым был обеспечен. Так что быстро заключили договор, он заплатил Алине предоплату за четыре месяца вперед и принялся потихоньку все перевозить. Справился бы, конечно, и раньше, но работу никто не отменял. Пару раз ночевал на новом месте прямо на полу, в целях экономии времени. И вот наконец-то все, мытарства закончились, можно вдохнуть спокойно, расслабиться и отдохнуть.

Наскоро перекусив и рассовав содержимое последних баулов, Антон с блаженным чувством вытянулся на кровати, включив по телевизору какой-то старенький фильм ужасов, чтобы можно было не вдумываться в сюжет, а просто наслаждаться отдыхом под мерное бормотание и шум начинающейся грозы. Он и сам не заметил, как уснул. Проснулся от того, что в квартире наступила тишина – фильм, судя по всему, давно закончился, и телевизор выключился. Полусонно перебирая ногами, он прошел на кухню, напился воды. Когда возвращался назад и уже вошел в комнату, замер на пороге. Мимолетная вспышка молнии осветила комнату, придав всем хорошо знакомым предметам загадочные и даже страшные очертания. Но не это заставило его замереть. В окне ему привиделся чей-то силуэт, висящий головой вниз. Он не успел рассмотреть, кто это. Вспышка погасла, комната вновь погрузилась во мрак и тишину, нарушаемую лишь барабанной дробью капель дождя по стеклу.

Он стоял, тяжело дыша и пытаясь понять, что же это было на самом деле. Наверное, не стоило включать перед сном ужастик. Переутомился, посмотрел фильм, к тому же гроза эта еще - вот оно и наложилось все одно на другое. Ну не может же, в самом-то деле, кто-то свешиваться в окно шестого этажа в девятиэтажном доме! Абсурд. Тут надо быть либо идиотом, либо альпинистом со снаряжением. Показалось, наверное. Да, скорее всего просто показалось. Глубоко вздохнув, он направился к кровати. Очередная ослепительная вспышка озарила квартиру, и Антон приглушенно вскрикнул. Видение никуда не пропало, он просто скрывалось во мраке: уродливая яйцевидная голова, покрытая шишковатыми наростами; свисающие вниз пучки волос; вместо глаз огромные бельма; широкая прорезь рта на всю ширину лица. Или морды, лицом это можно было назвать с огромной натяжкой.

Антон тяжело опустился на кровать, начал ожесточенно тереть глаза. В происходящее верилось с трудом. Могучий раскат грома, казалось, сотряс весь дом до основания. Антон, зажмурившись, закрыл уши ладонями. Но даже сквозь закрытые веки он мог различить блистающий гнев небес. Один разряд, за ним сразу же второй, третий, четвертый… Не выдержав, парень открыл глаза и… Ничего не увидел. За окном бушевала стихия и только. Никаких существ, монстров, призраков и чего-либо постороннего. Он устало рухнул на кровать лицом в подушку. Мысли в голове путались. Что это было? Монстр, человек или же галлюцинация? Или это он с каких-то пор стал слишком впечатлительным? Наверное, сказывалась постоянная беготня в последние две недели. Антон тяжело дышал, накрывшись с головой одеялом, как в детстве, когда от любых проблем и страхов можно было укрыться в своей теплой и безопасной кровати. Незаметно для самого себя он уснул.

Будильник настойчиво трезвонил, требуя, чтобы на него обратили внимание. Антон приоткрыл один глаз, взглянул на мобильник. Ах ты черт! Проспал! Будильник трезвонит уже почти битый час, а он даже не слышал. Начальство голову снимет, если заметит его отсутствие на рабочем месте. Парень лихорадочно чистил зубы, попутно прыгая на одной ноге, пытаясь побыстрее влезть в штаны. На кухне возмущенно свистел чайник. Антон залил кофе кипятком; все равно опаздывает, так хоть глоток кофе сделать, взбодриться после тяжелой ночи. Возвращая чайник на место, он едва не расплескал его: на окне четко вырисовывался отпечаток чьей-то четырехпалой ладони. Причем эта ладонь была никак не менее тридцати сантиметров.

Он осторожно подошел к окну, подышал на стекло, вытер рукавом конденсат. Ничего не произошло, отпечаток не исчез. Значит, оставлен с другой стороны. Получается, все, что он видел ночью, ему не приснилось? Разбираться было некогда. Хоть и проспал, но любой наглости тоже должен быть свой предел. Уже собравшись выходить, вспомнил, что не перекрыл газ. Вновь вернувшись на кухню, Антон с большим удивлением отметил, что газ перекрыт, хотя он точно этого не делал, а на оконном стекле уже нет никакого отпечатка. Суеверно плюнув трижды через левое плечо, он поспешно выбежал из квартиры.

Ему повезло: шефа самого на рабочем месте не оказалось – нарисовалась срочная командировка, что для Антона вышло только на руку. На его столике уже стоял стаканчик со вкусно пахнущем кофе: очевидно, Светик постаралась. Света была его коллегой и самой близкой подругой. Иногда даже не просто подругой, но к более тесным отношениям ни он, ни она готовы не были. Подумалось, что хорошо бы в благодарность хоть шоколадку ей купить или букетик цветов. Подумалось – и выветрилось, работа захватила целиком и полностью. Клиенты сегодня как с цепи сорвались. Телефон трезвонил практически беспрерывно, он только и успевал отвечать на звонки. В этой суете некогда было думать о ночных событиях, в голове, кроме работы, ничего не было.

Выйдя после рабочего дня на улицу, он с упоением вдохнул свежий майский воздух. После душного кабинета тот казался настоящей амброзией. Даже то, что сегодня практически целый день лил дождь, не могло испортить впечатление от вечера. Правда, почти уже около дома настроение все же мрачили – какой-то придурок на джипе со всего маха окатил парня водой из грязной лужи. Чертыхаясь и костеря проклятого лихача на чем свет стоит, Антон поднялся в квартиру. Со злостью швырнул грязную куртку в ванную, умылся сам. Ничего уже не хотелось совершенно. Он просто упал на кровать с телефоном в руках, полистал новости, посмотрел какие-то немного туповатые, но смешные видео, ответил на несколько сообщений. Потом поставил на будильник мелодию погромче и завалился спать.

Вернее, он думал, что уснет. Едва голова коснулась подушки, как сон сразу же пропал. У него такое иногда случалось, пусть и крайне редко. Вот вроде бы и спать хочешь, и глаза уже закрываются, но заснуть не выходит. Находишься в пограничном состоянии между сном и явью, ворочаешься с боку на бок. Почему-то вспомнилось, что такое промежуточное состояние называется гипнагогия. Умом понимаешь, что необходимо выспаться, но коварный Морфей обходи стороной. В итоге Антон не выдержал, поплелся на кухню. В темноте нашарил сигареты и зажигалку, чтобы открыть окно и покурить.

Рука уже потянулась к оконной ручке. Громкий крик разнесся по всей квартире. Спустя несколько секунд Антон понял, что это кричит он сам. Из окна на него таращился вчерашний монстр, оскалив пасть в кошмарном подобии улыбки, обнажая два ряда треугольных белоснежных зубов. Чудовище прильнуло к стеклу, положив на него ладони и водило головой из стороны в сторону. Ноги парня моментально стали ватными, по телу пробежала волна липкого страха. Он сделал шаг назад – монстр сразу же перестал мотать головой. Бельма уставились прямо на парня, словно чувствуя его. Из пасти высунулся длинный извивающийся язык, медленно пополз по стеклу, оставляя за собой полосу едва светящейся слизи. Звук при этом исходил, как если бы вилкой с силой водили по тарелке.

Еще шаг назад. Тварь втянула язык, плотнее прижалась к стеклу. Казалось, еще немного – и она его продавит, попадет в квартиру. Что будет потом? Об этом и думать не хотелось. Стараясь издавать как меньше шума, Антон пятился задом из кухни. Краем уха уловил какой-то странный звук из спальни. По телу вновь пошла дрожь. Что там происходит? Как вскоре выяснилось, в старом серванте мелко-мелко дрожала хрустальная посуда. Да и сам сервант слегка покачивался и скрипел. Жуткая тварь была уже в окне комнаты, щерилась открытой пастью, пронзая белыми бельмами глаз. Антон едва сдержался, чтобы не завыть от безотчетного страха. Ноги совсем перестали слушаться. Он съехал по стене на пол, отполз в угол, сжался в позе эмбриона, крепко зажмурившись. Но никуда не делись звуки. К дребезжанию посуды добавились глухие шлепки по стеклу. И тот самый противный скрип от языка, заставляющий трепетать все нервные окончания.

Он не мог сказать, сколько это продолжалось. Может быть десять минут, а может и несколько часов. Просто в какой-то момент все стихло. В квартире повисла гробовая тишина, но парень все равно еще некоторое время не решался открыть глаза. В конце концов он так и уснул на полу, сказалось перенапряжение и стресс…

Утро встретило его пронзительным верещанием будильника и серым небом за окном. Правда, дождя уже не было – и то хорошо. С трудом поднявшись с пола – неудобная поза и усталость сделали свое дело -, Антон подошел к окну. На стекле были хорошо видны многочисленные царапины. Может, это все-таки галлюцинация? Тогда получается, что он болен? Нет, не может быть. Он точно не псих. Хотя… Говорят, что все психи себя таковыми не считают. Может, сходить к врачу? Нет, не вариант. Сразу запихнут в дурку. Да и что он скажет? Здравствуйте, у меня по ночам в окне шестого этажа появляется страшный монстр? Это просто со стороны смотрится бредово. Что уж говорить про специалистов.

В итоге он все же пошел на работу и даже успел вовремя. Но сегодня все валилось из рук и раздражало до ужаса. Он нахамил нескольким клиентам, успел поцапаться с коллегами и едва не нарвался на шефа, но вовремя сдержался. Кошмарная ночь не выветривалась из памяти. Он уже со страхом представлял, что ждет его дома. И возвращаться туда не очень-то и хотелось. Были бы какие-то другие варианты, он обязательно использовал бы их. Можно, конечно, напроситься к Свете на ночлег, но это еще требуется как-то объяснить. А в ее глазах дураком хотелось выглядеть меньше всего. Она, скорее всего, снисходительно промолчит, но все же…

Во время обеденного перерыва он стоял на курилке и нервно делал затяжку за затяжкой. Мысли роились тяжелые, мрачные. А что, если… Да, можно попробовать. Он достал из кармана телефон, набрал номер Алины, которая сдала ему эту треклятую квартиру. Долгие пол минуты никто не отвечал, но потом трубку все же сняли. Голос владелицы квартиры звучал зло и недовольно.

- Кто?

- Здравствуйте, Алина. Это Антон, я у вас недавно квартиру снял.

- Какую еще квартиру?

- Ну как же, мы с вами недели две назад договор заключили. Вы мне сдали однокомнатную квартиру. Вы еще сказали, что в ней раньше жила ваша бабушка, но потом переехала в деревню или куда-то подальше от города. Вы забыли что ли?

- Послушайте, молодой человек, вы пьяны? – в голосе девушки прорезались стальные нотки. – Меня действительно зовут Алина, но я понятия не имею, откуда у вас мой номер телефона! А бабушка моя умерла лет восемь назад.

- Постойте, такого же не может быть! А как же договор, задаток я вам вперед давал?!

- Еще раз повторяю вам, я впервые об этом слышу. И я не могла вам сдать квартиру уже просто потому, что у меня лишней квартиры нету! Вы бы сходили к врачу, проверились. И мне, будьте добры, больше не звоните. Иначе я обращусь, куда следует!

Трубку положили. Сигарета, догоревшая до фильтра, обожгла пальцы. Антон зашипел, отшвырнул в сторону окурок. Происходило не пойми что. Получается, что квартиру ему никто не сдавал? Тогда как он попал туда? Ведь он точно помнил, что передавал деньги. Да и ключи. Откуда бы они могли взяться, если бы он не встречался с этой Алиной? Вопросы, вопросы. И ни на один из них у него не находилось ответа. Он постоял еще минут десять, выкурил очередную сигарету и, так ни к чему и не придя, с обреченным видом вернулся к работе.

Как бы этого ни хотелось, но вечер все же наступил. Тучи разошлись, кроваво-красный диск солнца величаво опускался за горизонт, природа готовилась погрузиться в сон. Антон расхаживал вдоль подъезда, не желая подниматься наверх. Временами он вскидывал голову, пристально вглядывался в окна на шестом этаже. Ничего, обычные темные прямоугольники. Даже не верится, что там может что-то быть. Или же еще не время? Закат. Вместе с ним закатывалась и его надежда на спокойствие. Чем ниже опускалось солнце, тем больше внутри нарастало чувство опасности.

Последние лучи лениво мазнули по окнам, испуганно втянулись за линию горизонта. С видом приговоренного к эшафоту, Антон все же направился домой. Ночевать на улице как-то совсем не хотелось. Он вошел в квартиру, затаив дыхание, закрыл за собой дверь, прислушался. На кухне из крана капала вода, видимо, плохо закрыл. Больше ничего подозрительного не было. Он на цыпочках вошел в комнату – и сразу же в голове зазвучал скрипучий противный голос. Сперва невозможно было разобрать слов, но постепенно он начал что-то понимать. Голос нараспев читал какой-то то ли стих, то ли песенку.

Сон глаза твои закроет.

Громыхнет ужасно гром.

Демон зла окно откроет,

Прокрадется в тихий дом.

Стану я желанным гостем

И усядусь за столом.

Обглодаю твои кости,

Запив кровью, как вином.

И снова, и снова, и снова. Нелепые слова звучали в голове, никак не желая пропадать. И тварь в окне. Она никуда не делась. Прижалась к стеклу, широко открывала рот, как рыба, выброшенная на берег. Создавалось впечатление, что это она выталкивает из себя этот стишок, проталкивает слова прямо через стекло в голову парня. От них невозможно было скрыться, они ввинчивались в мозг, пронзая его раскаленным гвоздем. Антон крепко сжал голову руками, истошно заорал. В ответ за окном прозвучал скрипучий смех, ему вторил звон посуды в серванте. На кухне и в ванной одновременно зашумела вода, вспыхнули газовые конфорки.

Дрожащими руками парень достал телефон, с третьей или четвертой попытки сумел набрать номер Светы. Тварь за окном замолчала, с любопытством наблюдая за действиями Антона. Вернее, ему так показалось, что с любопытством. Один гудок, второй, третий.

- Да, Антон.

- Света, Светочка, - затараторил парень. – Приезжай быстрее, мне страшно. У меня тут творится чертовщина какая-то. Я не могу уже тут один. Помоги!

- Стоп! Объясни ты толком, что случилось?

- Не могу я ничего объяснить! Я и сам не знаю, что происходит. Но оно следит за мной, лезет ко мне в голову. Приезжай, пожалуйста.

- Хорошо, - девушка вздохнула. – Минут через двадцать буду. Жди.

Двадцать минут. Сможет ли он продержаться? Может, он вообще зря позвонил ей? Какая от нее окажется помощь? Не важно. Главное, что он не будет в одиночестве. Он решил дождаться ее на лестничной площадке. Но оказалось, что и там, из окошка между этажами за ним следила та же самая тварь, скребя когтями стекло. Ловушка! Куда ни пойди, везде это чудовище. И на улицу ведь не выйдешь. Что, если и правда, как в том стишке, она обглодает его кости? Не хотелось проверять. Он нервно курил, стараясь не смотреть в окошко. Запоздало пришла мысль, что девушке может грозить смертельная опасность от существа снаружи. Антон хотел было уже снова набрать ее номер, но в это момент внизу хлопнула подъездная дверь, раздалось цоканье шагов.

А еще спустя десять минут они сидели на кухне и пили горячий ароматный кофе. Антон глотал обжигающий напиток, взахлеб рассказывая подруге о событиях последних дней и косясь в сторону окна. Девушка внимательно слушала, но по лицу ее было заметно, что в происходящее она верит с трудом. Если вообще верит. За время всего рассказа тварь так и не появилась, как не всматривался Антон в чернильную темноту окна. Наконец, история была завершена, и парень ждал, что на это все скажет Света. Девушка же сделала глоток кофе, сложила перед собой руки на столе. Было видно, что ей тяжело начать говорить. В конце концов она собралась с силами.

- Знаешь, Антон, все, что ты мне рассказал, очень интересно. Только есть одно маленькое “но”- не существует никакой Алины, которая сдала тебе квартиру.

- Как же нет, если я ей звонил? Вот, смотри! – он протянул ей свой мобильный. – Открой исходящие звонки, сама убедись!

Девушка покачала головой, но все же взяла телефон, открыла список звонков. Мельком просмотрев его, она вернула телефон обратно.

- Антон, здесь ничего нет.

- Ты шутишь?! – он схватил мобильный, принялся лихорадочно просматривать все звонки. Действительно, никакой Алины или же других незнакомых номеров не нашлось. Он невидящим взглядом уставился в экран, совершенно не понимая, как такое могло произойти. Возможно, он просто удалил эти номера и позабыл?

- Не шучу, Антон. Нет никакой Алины хотя бы уже потому, что это твоя квартира.

- Что значит моя?! – он не верил своим ушам. Это такой глупый розыгрыш? Но какой смысл ей так шутить над ним. Она всегда была доброй и отзывчивой девушкой, не склонной к подобным выходкам.

- То и значит. Ты же жил здесь с Катей, пока она не погибла в аварии. Неужели не помнишь?

- Да с какой к черту Катей?! А как же мы с тобой? Наши периодические встречи?

- Не было и нет никаких нас, - девушка поднялась со стула, подошла к Антону, потрепала его по голове практически материнским жестом. – Бедный Антошка. Все же, видимо, ты слишком сильно ее любил. Тебе бы еще в больнице полежать, а тебя взяли и выписали. Да и таблетки, скорее всего, ты пить забываешь. Я права?

- Да какие еще таблетки? Какая авария? Я не знаю и не знал никакой Кати! Вон, смотри, эта тварь оставила следы на стекле!

Он подскочил к окну, застыл в изумлении. Не считая грязных разводов, на стекле не было никаких царапин. Никто его не царапал! Но он же отчетливо слышал, как это существо возило по нему своими жуткими когтями.

- Вот видишь, ничего здесь нету. Тебе нужно прилечь, отдохнуть и выспаться. И все будет хорошо. Пойдем, я провожу тебя до кровати, - она взяла парня под руку, повела в комнату.

Антон даже не думал сопротивляться. В голове царил сумбур. Он псих? Но не может этого быть! Все было так…реалистично. Нет, оно точно было на самом деле. Света, скорее всего, шутит. Это такой длительный розыгрыш. А завтра на работе она скажет, что все хорошо, что на самом деле все так, как рассказывает он!

Девушка помогла ему лечь в кровать, прямо в одежде, заботливо укрыла одеялом, мимолетно коснулась губами лба. Он вымученно улыбнулся ей в ответ, а спустя минуту за ней закрылась дверь. Перед уходом она выключила свет, чтобы Антон мог быстрее уснуть.

Тишина. Тишина и темнота – две неразлучные подруги. Антон лежал на кровати и смотрел в потолок. Минута текла за минутой, но ничего не происходило в ночной квартире. Глаза его постепенно начали слипаться, их все сложнее было держать открытыми. Наконец, он погрузился в сон.

Скрипа открывающегося окна он не слышал. В комнату скользнула худощавая угловатая фигура, склонилась над спящим парнем. Бельма глаз уставились прямо на него, длинный язык извивался, как щупальце, потом скользнул по лицу спящего. Тот застонал во сне, но не проснулся. Рука с острыми когтями была занесена над человеком. Карикатурно шевеля широкой пастью, чудовище нараспев тихонько протянуло:

Обглодаю твои кости,

Запив кровью, как вином…

Выйдя от друга, Света обернулась на его окна. Показалось, что в окне виднеется какой-то непонятный силуэт. Она моргнула, а когда посмотрела опять, то ничего не увидела. Точно показалось. Бедный парень, столько вытерпел, столько всего пережил. И за что ему все это? Ничего, теперь у него все должно быть хорошо. Иначе ведь и быть не может.

Другой жизни для себя ребята и не представляли. За всю свою диггерскую карьеру чего им только не довелось пережить и увидеть: по ним стреляли охранники, за ними гнались полубезумные не то бомжи, не то наркоманы, их травили собаками, они оказывались в таких местах, куда ни один нормальный человек в здравом уме и не подумает забраться. Встречалось им тоже абсолютно разное: в основном пустые заброшенные объекты, но были и интересные, и даже непонятные случаи. Однажды они забрались в какой-то бункер явно времен еще расцвета “совка”. На распахнутых настежь массивных входных дверях красовался знаменитый серп и молот, символ ушедшей эпохи. Сразу за дверями небольшая застекленная будка дежурного. Сам дежурный, кстати, тоже оказался на месте. Вернее, его мумифицированный труп с аккуратным пулевым отверстием прямо посередине лба. Труп находился в естественной позе, слегка откинувшись на стуле, словно решив отдохнуть. И больше никаких следов вокруг. Ничто не указывало на то, что здесь была перестрелка. Создавалось ощущение, будто кто-то пришел, приставил ствол к голове дежурного с его же молчаливого согласия и спокойно нажал на курок.

Постояв несколько минут молча, ребята направились дальше. И чем дальше они продвигались вглубь бункера, тем очевиднее становилось, что тут произошло нечто неординарное, необъяснимое. Многолетний слой пыли покрывал все, вокруг все находилось в идеальном порядке: документы на стеллажах и столах, какое-то оборудование, всякая мелочь в кабинетах, вроде карандашей и даже пепельниц – все это выглядело так, будто обитатели ненадолго отлучились и должны вот-вот вернуться. Только обитатели бункера были здесь же, на своих местах: безжизненные мумии с аккуратными пулевыми отверстиями в центре лба. Кто-то здесь тренировался в стрельбе, как в тире? Почему все в этом бункере мертвы? Что вообще тут происходило? В одном из кабинетов за дубовым столом сидел, сложив руки перед собой и искривив рот в жутком оскале, еще один труп в форме полковника. Что показалось странным, так это то, что у него не было дырки от пули. Казалось, что человек просто ушел из жизни. На столе обнаружился немецкий штык-нож в идеальном состоянии, который рачительный Антон не преминул бережно уложить в свой рюкзак.

Возле одной из дверей Саша остановился, присмотрелся, потом молча кивнул напарнику на пол. Тот проследил взгляд друга и едва не присвистнул: в слое пыли были едва различимы следы – не человеческие, больше похожие на то, как если бы скрестили след какого-нибудь копытного и тираннозавра.

- Козлозавр? – неуверенно пошутил Антон.

- Не знаю, - Саша был серьезен, как никогда. – Но мне это не нравится. Тем более, ты надпись на двери видишь?

- Вижу, - Антон покосился на полустёршуюся надпись “Биохимическая лаборатория”. – Ты лучше скажи, ты слышишь то же, что и я?

За дверью действительно можно было различить… Шаги? Да, именно шаги. Кто-то большой и тяжелый медленно выхаживал там, во мраке, постепенно приближаясь. Ребята почувствовали под ногами легкую вибрацию. Переглянувшись, они, не сговариваясь, начали отступать, когда в дверь с той стороны кто-то или что-то врезалось. Дверь выдержала, но металл прогнулся. Тут уже ребята не стали медлить, а рванули так, что только пятки сверкали. Уже потом, отдышавшись, они дрожащими руками отметили на карте это место черепом с костями – смертельная опасность. Больше об этом случае они предпочитали не вспоминать. Только Антон иногда, глядя на трофейный нож, незаметно вздрагивал. Но в целом, обычно все протекало намного прозаичнее и спокойнее.

В этот раз Саша осознанно решил немного пощекотать нервишки. Долго копаясь в документах, изучая планы и схемы, перечитывая городские легенды, он предложил найти станцию-призрак. Не из тех, которые строили да так и не открыли, и не из тех, о которых забыли. Он заговорщицким шепотом поведал другу, что есть станция, которую практически никто и никогда не видел. По рассказам, находится эта станция в стороне от основных, носит название “Краснознаменная”. Один из диггеров, побывавших там, тронулся умом и постоянно что-то говорил о пробудившимся зле и страхе. В общем, как уверял Сашка, вылазка обещала быть более, чем интересной. Антон, в принципе, даже и не думал отнекиваться. Они уже давно засиделись без дела, душа требовала впечатлений.

И вот теперь они спускались по старым скобам, норовя каждую секунду сверзиться с тридцатиметровой высоты прямо в черный зев шахты. Но нет, металл хоть и недовольно скрипел, но разваливаться пока не собирался, и спустя бесконечность друзья оказались внизу на сыром бетонном полу. Лучи фонарей высветили невысокий туннель, под ногами масляно поблескивали лужи, накапавшие с сочащегося потолка, жгуты кабелей вились по стенам. В полумраке они казались хищными змеями, готовыми в любой момент броситься на непрошенных гостей. К тому же, местами эти кабели покрывал толстый слой не то мха, не то плесени.

Туннель, в котором они очутились, был недлинным, не более полусотни метров и вывел он в другой, стандартный туннель метро с рельсами и шпалами. Не успев пройти по нему и пару десятков метров, друзья наткнулись на россыпь костей: кисти рук, берцовые кости, несколько черепов, среди которых был как минимум один детский. Ну или череп карлика, понять было сложно. Чуть в стороне они заметили несколько крупных комков скверно пахнущей слизи бледно-голубого цвета.

- Ты уверен, что мы ищем станцию-призрак, а не нечто, похожее на тот бункер? – Антон впервые с того случая вспомнил злосчастный бункер.

- Это же просто часть метро, - Сашка был настроен более оптимистично. – Ну подумаешь, кости. Будто сам не знаешь, что в метро люди довольно часто пропадают. Кто-то лезет без подготовки, кто-то на отморозков нарывается и не может отпор дать, кого-то вообще Путевой обходчик с собой забирает.

- Такой большой, а в сказки веришь, - усмехнулся Антон. – Еще бы зеленых человечков сюда приплел до кучи. Мол, пролетали под метром человечки с НЛОм.

- За человечков не скажу, но Путевой обходчик точно существует, - заверил Саша. – Димыч его однажды видел, поэтому и поседел как лунь к своим тридцати годам.

- Бухать Димычу меньше надо, - скептически заметил Антон. – А то такими темпами к нему не только Путевой обходчик, но и белочка верхом на зеленом змее прилетит. В нашем деле синька на пользу не идет. Хотя она в любом деле пользы не приносит.

- Так он после того случая и стал прибухивать, - парировал Саша. – До этого он всегда был трезвый и прозрачный, как стекло. Ну, не выдержал человек увиденного, понять можно. Он говорил, что из него тогда, такое чувство, часть души вытянули, а ту, что оставили, очернили и испачкали, превратили в жалкий грязный комочек.

- Ну, не буду спорить, - друг махнул рукой. – Тем более, кажись, мы уже пришли.

Они на самом деле пришли. Фонари выдернули из тьмы табличку с названием станции, впереди можно было рассмотреть ступени, ведущие на платформу. В этот момент тоненьким колокольчиком раздался детский смех, разлетелся по станции, разбился о стены тысячью звонких осколков и резко затих, будто канул в глубокий омут. Ребята переглянулись, но смех не повторялся, и они решили, что им показалось.

Поднялись на платформу. Первое, что бросилось в глаза, десяток деревянных ящиков с непонятной маркировкой, далее шпалы, уложенные штабелями, валяющиеся в беспорядке канистры, пара медицинский аптечек, какой-то металлический хлам.

- Глянем, что в них? – Сашка кивнул в сторону ящиков. Антон только усмехнулся, мол, спрашиваешь, не просто ж так сюда пришли. Штык-ножом он легко поддел деревянную крышку, просунул пальцы в образовавшуюся щель, с силой рванул. Внутри оказались промасленные свертки. Открыв один, друзья многозначительно переглянулись: автомат, старый добрый “калаш”, но выглядел он так, как будто только сошел с конвейера. Второй сверток, третий, четвертый… Одно и то же – автоматы. Следующий ящик – то же самое. И в следующем, и в следующем. В очередном оказались какие-то жестяные банки с консервами. Достав одну и изучив, Антон брезгливо передал банку другу. Тот осмотрел ее, сморщился.

- Тут подпольный цех каннибалов что ли?

- Может, чья-то неудачная шутка? – предположил Антон.

- Вряд ли. Уж больно картинка специфическая.

Действительно, ни одной привычной надписи на банке не оказалось. Да и всем известных с детства изображений буренки или хрюшки там тоже не было. Вместо этого на банках жутко красовалось изображение полуразделанных человеческих тел.

- Пусть бы это оказалось чьей-то больной шуткой, - Антон сдержал подкативший к горлу комок. – Иначе я даже думать не хочу о том, что в этих банках.

Снова смех, в это раз какой-то зловещий, напрягающий, заставляющий нервы натянуться струнами, готовыми вот-вот лопнуть.

- Что там, видишь? – Сашка показал рукой куда-то за штабеля. – Никак свет?

- На костер похоже, - решил Антон. – И дымом тянет, чуешь? Здесь точно есть еще кто-то, кроме нас.

- Пойдем, глянем, кто с нами тут в прятки играет, - Сашка был настроен решительно. Антон знал, что в такие моменты с другом спорить бесполезно. Если тот уже что-то вбил себе в голову, то обязательно доведет это до конца.

Лавируя между штабелями, они практически добрались до противоположного края платформы. Небольшой костерок горел между очередным штабелем и непонятно как здесь оказавшимся остовом “уазика”. Возле огня сидела девочка лет семи и палочкой ворошила угольки, не отрывая взгляда от пламени. На незваных гостей она даже не обратила внимания.

- Эй, кроха, ты кто? – Саша опустился на корточки рядом с девочкой.

- Я Катенька, - девочка каким-то механическим движением повернула голову, посмотрела на парня бесцветным, ничего не выражающим взглядом.

- А что ты тут делаешь, Катя? – Антон присел рядом. Его нервировала складывающаяся ситуация.

- Я? Я здесь живу.

- И…давно ты тут живешь?

- Я? Да, очень давно. С тех пор, как Он меня сюда привел. Сказал, что я буду здесь жить, готовить ему кушать, присматривать за хозяйством.

- Послушай, давай мы отведем тебя домой, - предложил Антон. – Тебе к родителям надо. Не дело маленьким детям по заброшенным станциям шататься.

- У меня нет родителей. Он их тоже забрал. Давно. И мне нельзя никуда уходить. Ему нужно кушать, он любит консервы. Если я уйду, Он расстроится.

- Да кто такой этот Он? О ком ты говоришь? – обычно терпеливый Сашка начинал терять терпение.

- Он – это Он. Хозяин. Только Он решает, уйдет кто-нибудь отсюда или нет. Но вы не уйдете. Вы останетесь. Иногда Ему нужна свежая еда. Ой, вон Он идет!

Ребята развернулись туда, куда уставилась девочка. На них надвигалось нечто. Высокая, под три метра, худощавая фигура; руки – или лапы? – свисали ниже колен, ладони заканчивались длинными когтями; вытянутая голова, начисто лишенная каких-либо признаков ушей и носа; черный провал рта; глубоко посаженные глазницы на половину морды. Оно надвигалось бесшумно, не издавая ни одного даже малейшего звука.

- Твою мать, Санек! Бежим! – Антон собирался было рвануться с места в карьер, но острая боль в ноге помешала ему это сделать. Скосив глаза, он вскрикнул – на ноге мертвой хваткой повисла девочка и своими мелкими зубами кромсала человеческую плоть. Друг сидел прямо на полу, словно парализованный, и неотрывно следил, как Хозяин приближается к ним. Антон попытался сбросить девочку с ноги, даже принялся бить ее по голове. Та лишь по-звериному рычала, только усиливая свою хватку.

Хозяин приблизился, наклонился веред. Создавалось впечатление, что он переломился пополам. Длинные руки взяли Сашку за плечи, а затем… Рванули в стороны, разорвав беднягу на две части. Антон закричал, из глаз градом покатились слезы. Тварь неспешно повернулась к нему, держа в обеих руках по половине друга.

- Его. Чуть. Позже, - пробасил монстр. – Хочу. Свежего.

Девочка довольно заурчала, схватила с пола бетонный обломок и с недетской силой припечатала Антона прямо по голове…

- Смотрите, тут кости! – девушка с интересом и брезгливостью одновременно разглядывала бренные человеческие останки. К ней поспешили подойти ее три товарища. Некоторое время они рассматривали кости. Один парень обратил внимание на то, что два черепа выглядят свежими, даже кусочки плоти еще остались.

- Ой, да ладно тебе пугать, - девушка беззлобно ударила наблюдательного друга в плечо. – Что это?

По туннелю прокатился заливистый детский смех, как журчание весеннего ручейка, как звонкий перелив колокольчиков.

- Кто это так заливисто смеется? – один из компании огляделся по сторонам.

- Не знаю, - девушка пожала плечами. – Пойдемте, проверим?

Все согласились. Впереди показалась лестница, ведущая на платформу. Табличка на стене гласила, что это станция “Краснознаменная”…

Со стороны ванной прозвучал скрипучий ехидный смех. Катенька картинно хлопнула себя ладошкой по лбу – этот жест она скопировала у мамы. Точно! Раз дядя так любит воду, значит, искать его нужно там, где ее больше всего. Аккуратно нажав на выключатель, она вошла в ванную комнату. Внутри клубами поднимался пар, бурлила вода, как будто кто-то решил вскипятить ее невидимым кипятильником. Девочка с любопытством протянула указательный палец – теплая, в такой и купаться можно. Здорово! Это, наверное, дядя специально так сделал, чтобы ей понравилось. А еще он сделал так, чтобы вода не уходила вниз, хоть сливное отверстие и не было закрыто пробкой.

Голос зашептал, что нужно залезть в ванну, друг там внизу, под водой. И он ждет. Катя как была в ночной пижаме забралась в воду. Та приятно обволокла детское тельце, зазвучала ласковой тягучей песенкой. Девочка поглубже вдохнула и погрузилась под воду.

В то же мгновение откуда-то снизу появилась мертвая, покрытая струпьями, рука со скрюченными пальцами, схватила девочку за горло и потянула вниз к сливу, который внезапно стал расширяться. Вода устремилась в него, образуя бешено вращающуюся воронку. Катя испуганно забарахталась, попыталась закричать, но в рот тут же полилась вода. Девочка закалялась, конвульсивно дергаясь. К поверхности потянулась цепочка больших пузырьков воздуха. Через каких-то пару минут в ванной не осталось никого: ни маленькой девочки Кати, ни “дяди”, ни воды. Только по краю бортика медленно стекала к сливу тоненькая красная струйка.

- Серега, ты хоть понимаешь, что это моя дочь?! – Саша в ярости грохнул кулаком по столу. – Что мне делать?!

- Понимаю, - на лице Сергея не дрогнул ни один мускул. – Но и ты меня тоже пойми. Ребята с волонтерами весь район прочесали не по одному разу, с ног сбились, ориентировки везде разослали, но никаких следов не обнаружили. Служебный пес порог твоей квартиры вообще почему-то отказался переступать. И что нам прикажешь делать? Единственная зацепка – немного крови в ванной. Она, кстати, Катюшке принадлежит, проверили.

- И? – Александр с надеждой посмотрел на друга.

- И все, - Сергей скривился. – Ни хрена у нас больше нету. Добровольцы, конечно, еще прочесывают окрестности, но… Сам знаешь, не мне тебе рассказывать.

Саша, естественно, знал. Если не удается найти пропавшего в ближайшие часы, то с каждым последующим часом шансы стремительно уменьшаются. А с момента исчезновения Кати пошли уже третьи сутки. Жена не находила себе места. Она то молча сидела, неотрывно глядя в одну точку, то металась по квартире разъяренной пантерой, сметая все, что попадалось под руку. Саша успокаивал ее, как мог, но разве возможно успокоить мать, потерявшую своего ребенка. И от этого он сам раздражался еще больше. Умом он понимал, что коллеги делают все возможное, но сердце кричало об обратном.

- Кстати, - нарушил повисшую тишину Сергей, - сегодня ночью из твоего дома в соседнем подъезде еще один труп забрали.

- Кто?

- Парень какой-то лет двадцати пяти. Личность пока устанавливаем.

- Причина? – Саша немного заинтересовался. Все же не так уж и часто молодые люди умирают собственной смертью.

- Утопленник, - невесело хмыкнул коллега. – Знаешь, если голого человека волочить по речному дну, усеянному ракушками, у него на теле появиться куча порезов. Вот примерно так этот парнишка и выглядит: разбухший, синий, изрезанный, весь в каких-то водорослях. Воняет так, что подходить не хочется. Вот только наш труповед бьет себя в грудь и божится, что этот ихтиандр умер не более четырех дней назад. Такой вот парадокс.

- Бредятина какая-то, - Саша помотал головой.

- Ну а я тебе про что. В общем так, Сашок, дуй-ка ты домой, ты жене сейчас нужнее, а тут от тебя толку мало, уж не обессудь. Станет что-то известно, я тебе обязательно сообщу.

Саша ходил мрачнее тучи, на лбу пролегли глубокие морщины, на голове добавилось седых волос. Он стал нервный, раздражительный. Пропажа дочери очень сильно его подкосила. Два месяца. Два месяца неизвестности. В глубине души он до сих пор надеялся, что все еще образуется, дочка найдется, броситься к нему на шею с радостным криком: “Папка!” Увы, день сменял день, а новостей никаких так и не было. К тому же, он остался совсем один. Нет, Юля не ушла от него, и он не собирался ее бросать. Все оказалось несколько сложнее.

Она слишком сильно переживала исчезновение дочери, и это наложило свой отпечаток на психике. Выходя в город, она бросалась чуть ли не к каждой маленькой девочке, желая увидеть в ней свою дочь. Люди крутили пальцем у виска, грубили, грозились вызвать милицию. Но хуже всего ей было дома. Она начала слышать, как капает вода, несмотря на то, что все краны были закрыты. Более того, в звуках этих капель она якобы слышала голос Кати, который звал ее. Девочка говорила, что она заблудилась в старых трубах, вокруг темно, холодно и страшно. Дядя бросил ее, и она не может найти выход. Вокруг много деревянных дверей, но все они закрыты.

Юля практически рвала на себе волосы, пыталась даже разворотить трубы на кухне и в ванной, чтобы понять, откуда идет голос. А однажды, когда он пришел с работы чуть раньше, то обнаружил ее в петле. Супругу спасло именно то, что он вернулся раньше положенного времени. Иначе… В больнице она твердила, что капли воды приказали ей сделать это, чтобы воссоединиться с дочерью. А она уже совсем не может без Катеньки. Как бы Саша не хотел этого, но пришлось определить жену в лечебницу. Потерять еще и ее для него было бы выше всяческих сил, а там она все же находилась под постоянным пристальным надзором.

- Спишь? – голос Сергея звучал как-то напряженно.

- Серый, три часа ночи! – он с трудом сдержался, чтобы не послать друга подальше. – Кончено же я не сплю. Пасьянс, блин, раскладываю!

- Не злись, я по делу, - напарник, как всегда, сохранял хладнокровие. – Есть интересная информация для размышления. Но не по телефону. Жду в отделе.

Связь оборвалась. Саша спешно засобирался, боясь спугнуть одну единственную крохотную искорку надежды – Катя нашлась. Хотя, будь это действительно так, друг сказал бы сразу, резину тянуть не стал. Тогда, что еще могло произойти такого, о чем нельзя сообщить по телефону? В любом случае, гадать не имело смысла. Спустя сорок минут он уже входил в кабинет. Сергей крепко пожал протянутую руку, кивнул на стул, мол, садись. Саша уселся, нетерпеливо заерзал.

- Что ты слышал об Озерном маньяке? – издалека начал Сергей, пододвигая на столе сигаретную пачку.

- Да не так, чтобы много, - Александр закурил. – Вроде, был какой-то псих у нас в городе в начале восьмидесятых. Я краем уха только слышал, в подробности особо не вдавался.

- Все верно. Орудовал этот шизик именно в восьмидесятых. Я тут покопался в архиве, поговорил кое с кем из старой гвардии. Звали этого зверя Глушко Павел Михайлович, работал на водоочистительной станции, семьи и детей не имел. У начальства находился на хорошем счету, нареканий и претензий никогда не было. Сам по себе человек нелюдимый, других всегда сторонился, часто бормотал что-то себе под нос. Короче, был этот Паша малость не от мира сего. В какой-то момент, видимо, съехал с катушек и начал убивать. Что послужило тому причиной, мы уже никогда не узнаем, но факт остается фактом. Количество жертв… До хрена. Но это не главное. Главное то, что все убитые им проживали именно в твоем доме. Сексуальных действий он не совершал, это тебе не Чикатило. Ему доставляло удовольствие топить людей в местном озере. Собственно, отсюда и его погоняло.

- Стой, а какое это все имеет отношение ко мне?

- Не спеши впереди паровоза, - Сергей затушил окурок. – Поймать его не могли очень долго. К слову, наши его и не поймали. А скрутили его обычные мирные граждане, являющиеся жильцами какого дома? Правильно, твоего. Дальше все просто – самосуд. И топили Пашу, и избивали, и резали. По итогу в том же озере и оставили на корм рыбам. Правда, это по словам одних. Другие же говорили, что тело его где-то спрятали. Где – неизвестно. Ты, конечно, можешь спросить, что же тут такого. Это происходит если не сплошь и рядом, но уж точно чаще, чем хотелось бы.

- У меня складывается такое впечатление, что ты намекаешь на что-то явно мистическое. Я прав?

- Может и так, я сам не особо понимаю. Но вспомни сам, каких только случаев не бывало в нашей практике. В том числе и тех, которые вообще очень сложно объяснить с точки зрения здравого смысла. Но это так, небольшое отступление от темы.

Теперь дальше по делу. После того, как маньяк отправился к праотцам, район и в особенности твой дом вздохнул с облегчением. Понятно, не надо каждую минуту дрожать за собственную жизнь и дергаться от малейшего шороха. На какое-то время воцарилась, что называется, тишина и спокойствие. Только это мирная жизнь продлилась относительно недолго. Убийства вспыхнули снова. Все там же, все тот же почерк. Грешили на подражателя, но никаких доказательств не было. Как ты можешь догадаться, пропадали и умирали люди только из твоего дома. Их тела выглядели… Скажем так, не очень хорошо. На, сам посмотри.

Он протянул Саше толстую картонную папку. Тот открыл ее, начал не спеша пролистывать. Тела, тела, тела. Истерзанные, разбухшие, в некоторых даже невозможно было узнать мужчина это или же женщина. Причина смерти у всех одна и та же – утопление. Это не смотря на то, что большинство тел находилось в своих квартирах, словно кто-то сперва топил их, после долгое время держал в воде и только потом притаскивал в дом. Казалось, что человек не способен сотворить подобное. Особенно, если учесть, что время смерти каждого никак не состыковывалось с их видом. Нехотя начнешь думать о всякой чертовщине.

- Впечатляющий список, да? – Сергей снова закурил. – Я сам немного прифигел, когда увидел. А вот дальше самое интересное. Когда число убитых перевалило за два десятка, местные власти решили расселить жильцов. Не могу сказать, с чем было связано такое, в принципе, глупое решение. Возможно, сами же проживающие бучу и подняли. Люди получили новое жилье, дом бросили, как есть. Даже все двери в подвал на замки закрыли, чтобы бомжи себе лежанки не устраивали. И получается, Саня, что в твоем доме со второй половины девяностых никто не живет. Дом мертв в прямом смысле. А по количеству смертей… Ты уж извини, но впечатление такое, что ты живешь в могильнике.

- Как это никто не живет?! – у Саши внутри все похолодело. – А те трупы, которые вы вывозили? Экспертизу же делали!

- Проняло? Впору охотников за приведениями вызывать. Ну а если серьезно, то от всего этого у меня самого дрожь по телу. Да, еще одно. Риэлтерской конторы, через которую ты и въехал в квартиру, не существует в природе. Я туда прокатился, но… Помещение пустое, внутри строительный мусор, на дверях табличка с надписью “Аренда”. Все. Никто и ничего про нее не слышал.

- Знаешь, - Саша сжал виски ладонями, - если бы сам не видел всех этих снимков, заключений, странностей, то подумал бы, что ты меня разводишь. Только вот тебе это ни к чему. И возникает вопрос… Серега, твою мать, делать-то теперь что?!

- Для начала попытаться успокоиться и сосредоточиться. Криками и нервами все равно ничего не добьешься. Если же предположить, что мы, вернее ты, и правда имеем дело с призраком того самого шизика… Я без понятия, что делают в таких случаях. Бабку ищи какую-нибудь, знахарку, шамана, колдуна, ведьму. Кто всей этой хреномистикой занимается? Только поспрашивай кого, чтобы на шарлатанов не напороться. Их сейчас развелось больше, чем блох на бездомной собаке.

- Разберемся, - Саша поднялся. – Но один черт, мне это очень и очень не нравится. Может, я все ж таки рехнулся?

- Тогда мы с тобой вместе крышей поехали. Нет, Санек, ты абсолютно здоров. Ну, по крайней мере, не больнее некоторых.

- Спасибо, утешил, - вздохнул он. – Узнаешь что-то еще – держи меня в курсе.

День за днем он просматривал объявления в газетах и интернете. Пару раз выезжал по указанным адресам, но дольше пары минут с теми “ведунам” не общался. Один их вид не внушал доверия: куча дешевой безвкусной бижутерии, бутафорские амулеты и талисманы, бесформенная одежда попугайских расцветок. Про лексикон и говорить нечего. Будь среди староверов наркоманы, они говорили бы именно так. Единственное, от чего могли избавить такие люди, это лишних денег в кармане.

Он начал плохо спать по ночам. Звуки капель ввинчивались ему в мозг. Он раз за разом поднимался, проверял всю квартиру, но ничего не находил. Стоило же только начать погружаться в сон, как звуки возобновлялись, к ним примешивались чьи-то тяжелые шаги. Саша спал с пистолетом под подушкой. Естественно, не со служебным, тот сдавался в строгом порядке. Наличие оружия придавало пусть слабую, но уверенность в собственных силах. Во снах он видел Катю. Дочка тянула к нему ручонки, просила помочь, но неизменно ее опутывали водоросли, а мрачное помещение, похожее на подвальное, заполнялось водой. Все чаще он просыпался от собственного крика и в холодном поту. Саша осознавал, что еще немного и он точно сойдет с ума.

Очередное объявление заинтересовало его тем, что было написано просто и без выкрутасов. С фотографии на него смотрела симпатичная женщина лет сорока. И звали ее тоже просто – Вера. Решив попытать счастья в последний раз, он поехал по адресу в другой конец города.

Жила эта Вера на третьем этаже старенькой пятиэтажки. Когда открылась дверь, он увидел перед собой женщину среднего роста, одетую в простые джинсы и футболку со смешным котом. Взгляд цепкий, внимательный, изучающий. Она не задала ни одного вопроса, жестом пригласив его пройти в гостиную.

Саша присел на стул, осмотрелся. Обыкновенная квартира, не дающая ни малейшего намека на то, что ее хозяйка занимается чем-то мистическим. Промелькнула мысль, что перед ним очередная аферистка, но женщина практически сразу развеяла его сомнения.

- Здравствуйте, Александр.

Он невольно вздрогнул. Своего имени он не называл, а узнать его она никак не могла, о встрече он заранее не договаривался.

- Здравствуйте. Вера?

Женщина кивнула, продолжая прожигать его глазами.

- Я к вам по важному вопросу, - начал было он, но Вера подняла вверх палец, призывая к молчанию. Тишина растянулась на добрых пятнадцать минут. Сказать, что он ощущал себя не в своей тарелке, значило не сказать ничего.

- Ты потерял дочь и почти лишился жены. Они не умерли, но и не живы. Твой дом – это могила. Могила замученных душ и того, кто эти души погубил. Не сможешь упокоить злой дух, он и дальше продолжит заманивать к себе невинных. И родных своих не спасешь. Дом наполнится трупами, что станут служить ему. Нечистый при жизни и после смерти алкает зла и чужих страданий.

- Я и пришел для этого, - вежливо заметил Саша. – Я не знаю, что мне делать. Иногда мне кажется, что у меня проблемы с головой.

- У нас у всех проблемы с ней в той или ной мере, - усмехнулась женщина. – Нет, Александр, все с вами хорошо. Только не повезло немного. Я помогу вам.

Она прошла к шкафу, долго копалась в нем, что-то перебирала, перекладывала с места на место. Потом вернулась к столу, положила перед Сашей два больших пучка сушеных трав. У одного из них были белые цветы, у другого желтые. Он ощутил остропряный горьковатый запах, с трудом удержался, чтобы не чихнуть.

- Что это?

- Белый шалфей и полынь. Их издревле использовали, чтобы прогонять духов. И тебе поможет. Травы эти следует сжечь, но не в своей квартире. Пойди туда, где этот призрак заперт. Сперва открой дверь, так как он не может найти выход. Потом уже сожги травы, чтобы он навсегда покинул место своего пребывания. И самое важное, ты не должен показывать страх. Для него это, как красная тряпка для быка.

- А как мне его найти-то? – Саша в растерянности смотрел на пучки, еще не понимая, как они могут ему помочь.

- Я, к сожалению, не всеведущая, - развела руками Вера. – Но знаю, что к тебе во сне дочь приходила. Вспомни, где ты ее видел, и сам все поймешь. Да, с оплатой разберемся позже, если у тебя все получится. А пока что ступай, мне еще домашними хлопотами заниматься нужно.

Редкие лампочки под потолком сухо потрескивали, моргали, грозя погаснуть в любую минуту. Честно говоря, он и не предполагал, что они будут гореть, но после всех событий Саша готов был поверить во что угодно. Но фонарик с собой он все же взял, как и пистолет. Монтировку, которой взламывал замок, оставил за ненадобностью у входа.

Кап, кап, кап. Навязчивые монотонные звуки раздражали. Сам воздух подвала, казалось, насквозь пропитан влагой. Почему именно подвала? Он сопоставил сны с дочкой, где видел нечто подобное, со словами Сергея о том, что в доме были закрыты все двери в подвал. К тому же, Вера говорила, будто призрак заперт. А если уж быть совсем откровенным, Саша не представлял, где еще можно искать духа.

Кап, кап, кап. Жуткий скрипучий смех, который он уже когда-то слышал на лестнице. Значит, все правильно. Тварь где-то здесь. Страха почему-то не было. Только жгучая ненависть к безумному мертвецу, который и после смерти продолжал творить свои черные дела.

Под ногами хлюпала грязная вода. Луч фонаря выхватывал кирпичные стены, все покрытые грибковым налетом и плесенью. Сзади в спину что-то ударило. Саша обернулся, пошарил вокруг фонариком – на полу в луже валялась пустая консервная банка. Вот значит как, играем. Хорошо, посмотрим, что будет дальше. Поворот, коридор, поворот. Тупик. В углу свалены в кучу полусгнившие доски.

Он развернулся, чтобы обследовать другую часть подвала, и столкнулся нос к носу с мертвецом. Тот скалился на него безгубым ртом, наполненным коричневыми зубами. Зловонный запах разложения забил ноздри. Саша попытался наотмашь ударить духа, но на его месте уже была только пустота. Сохранять хладнокровие становилось все сложнее. Может, поджечь травы прямо здесь? Нет, нужно найти место посуше, чтобы они наверняка сгорели.

Что-то схватило его за ногу. Он резко дернулся. Раздался противный чавкающий звук. Водоросли. Метровый отросток выполз из воды, обвил ногу, но Саша своим рывком разорвал его. Не став ждать, пока не повылезало еще чего-нибудь, он побрел дальше. Снова поворот. Длинный узкий коридорчик, с одной стороны которого находились обшарпанные деревянные двери, с другой же вдоль стены тянулась вереница труб. В них что-то гудело, бурлило, стонало. Саша не обращал на них внимания, он искал.

Последняя дверь оказалась открыта. Повинуясь шестому чувству, он вошел внутрь. Коморка полтора на полтора метра, два ряда полок на уровне груди. В углу лежал обезглавленный скелет. Череп валялся на куче тряпок в противоположном углу. Неужели, этот тот самый Паша, убивший столько людей? Разобраться в этом он не успел. Позади раздался грохот – это захлопнулась дверь, лязгнул замок, давая понять, что выйти отсюда уже не получиться. Саша ударил ногой в дверь. Раз, другой, третий. Бесполезно. Хлипкое на вид дерево оказалось прочнее стали. Ловушка. Вот почему призрак только пугал его. Знал, что охотник станет добычей. Нет уж. Если ему не суждено выбраться, то и духу больше никого не убить.

Оба пучка – шалфей и полынь – он положил на полку, достал из кармана кусок газеты, свернул трубочкой и щелкнул зажигалкой. Бумага занялась, он положил ее на высушенные травы. Огонь жадно вгрызся в них, пламя разгоралось все ярче. Маленькая коморка наполнилась едким раздражающим густым дымом. Вместе с травами загорелась и ветошь, лежащая на полке.

Утробный рев, наполненный яростью и болью, разнесся по подвалу. Задыхаясь от дыма и кашляя, Саша тем не менее рассмеялся. Что, не нравится? Это тебе за все. За всех, кого ты убил при жизни. За всех, кого забрал после смерти. За Катеньку и Юльку. Лишенный своего пристанища дух будет обречен вечно болтаться между небом и землей. Достойная участь.

Дышать становилось все труднее, в глазах поплыли разноцветные пятна. Саша понимал, что ему осталось немного, но страх так и не появился. Оказывается, умирать не страшно, когда знаешь, ради чего.

- Па-а-п, смотри, мама идет! – Катя оживленно указывала рукой на лестницу, по которой спускалась Юля. Саша улыбнулся, достал из-за спины букет васильков – ее любимые цветы. Точно с таким же букетом рядом стоял и Сергей. Катя бросилась на шею к маме, радостно затараторила.

- Мама, а папка нас всех спас. И меня, и тебя. А злого дядю прогнал. Я же не знала, что он злой. Правда, правда! Наш папа герой, вот!

- Конечно, герой, - Юля потрепала малышку по волосам. – И он нас всегда будет защищать.

- Героя самого спасать пришлось, - Саша с благодарностью глянул на друга.

- Скажешь тоже, - Сергей попытался отдать цветы Юле, но девочка их перехватила. – Просто мимо, считай, проходил, увидел дым. Вот и все. Но ты в следующий раз предупреждай хоть, если на разборки с призраком пойдешь. А лучше постарайся, чтобы такого не повторилось. Ну и квартиры-то тщательнее выбирай. Мало ли что. Вдруг там какая чупакабра живет.

- Это зверек такой, да? – заинтересовалась Катя.

Все дружно засмеялись. Девочка обиженно надула губки, не понимая, почему все смеются, но через минуту засмеялась сама. Раз все смеются, значит, все хорошо. И так будет всегда.

Вода. История вторая: Могильник. Часть 1

"Каждая кухарка должна уметь управлять государством!"
Так завещал кто-то из первых товарищей. Имени его, конечно же, не сохранилось. Ибо не должно быть ничего личного. Всё принадлежит Коллективу. Всё - ради общего блага.

Номера - и те лишь для удобства работы с распределяющими машинами. Кто же из нас главный? Кто самый важный товарищ?
Никто! И, одновременно, каждый из нас. Что может быть совершеннее системы, где важные решения принимаются случайно выбранным членом общества.
И теперь настала моя очередь направлять коллектив. Ради общего блага!

Так, что тут у нас?
Отчёты министерств.. Лесное хозяйство... Вырубка вдвое превышает посадки. Непорядок, так мы останемся без леса через пару десятилетий!
Нужно направить больше товарищей на посадку лесов... Только.. где же их взять.. откуда?
Точно! Закрыть макаронные фабрики! Котлетки должны быть только с пюрешкой. Разнообразие и выбор? Как то это совсем не в духе Коллектива.
Решено!

"А он всё стоит, рукой машет нам, в сто слоёв уже перекрашенный..."
Монумент Первого товарища, огромная статуя лысого бородатого человека в странной одежде.
Тот, кто однажды получив из машины жребий "революционера" принес в этот город идеи Коллектива.
Идею того, что общественное благо важнее личного, и никто не должен ничем владеть и всё нужно делать сообща. Номер его стёрт из истории, ибо личная слава - не для товарищей Коллектива. Однако известно, что город, откуда он прибыл, был полностью уничтожен врагами.

"Идею не убить мечом, ей грохот пушек нипочем" - высечено на монументе.

Мечом, конечно, не убить. Для этого нужна другая Идея. И она есть.
Не знаю точно, как соседние города выбирают своих "революционеров", но они здесь, они - среди нас. И то, что они предлагают - намного заманчивее нашего "общего блага".
Навечно в памяти запечатлён тот день, когда я впервые попробовал Варенье, тот день, когда я почувствовал вкус Свободы...

- Говорит Вершина 17! База, это вершина 17! Приём!
- Товарищ коммиссар, они взорвали третий склад боеприпасов.
- Держать стрррой! Целься! Пли! Заррряжай!
- База, Это Вершина 17, мы атакованы превосходящими силами противника!
- Дальность двести, направление 0-3-5, картечью, огонь!
- Товарищ комиссар, сторожевые посты не отвечают, связи с базой тоже нет!
- Младший помощник вспомогательного заместителя заряжающего А-12-47, вернитесь на свой пост!

Бесполезно...
Связи не будет, подкреплений не будет. Враг знает где мы и сколько нас. Они знают всё. И это я им сказал. Какая нелепая случайность..

- Вперед, обезьяны! Или вы хотите жить вечно? - Враги так близко, что слышно как кричат их командиры. Кто такие "обезьяны"? Может так они называют своих воинов?

Вот они уже бегут к нашим позициям. Их мушкеты стреляют раз за разом, без перезарядки, настоящее чудо техники, какое может быть рождено только Свободным гением!
Проклятье! Как я могу восхищаться тем, что собирается меня убить?

Тем, что убьет. Непременно. Спасения нет...
Никак не идет из головы вчерашнее распределение.
...вращайте барабан... ...Вершина 17... ...А-12-47...
Как же так могло произойти? Быть назначенным на одно и то-же место чуть-ли не два раза подряд. Это невероятно! А точнее, вероятность ничтожно мала. Проклятая машина.

И почему они напали именно сейчас? Почему не месяц назад, когда я им всё рассказал?
Воин свободных замахнулся, прыгнул, мне не уйти от удара. Как больно! Какая нелепая случайность...
Или... это не случайность!
Надо предупредить Коллектив...

После войны всё поле боя усыпано мертвецами. Конные добровольцы собирают трупы, одного за другим, и тащат в свои родные города, методично ужимая до размеров кошки. Их части тел соединяют как надо и пеленают в белые пушистые одеяльца.

Вот так появляются дети.

Теперь ты знаешь...

Теперь ты знаешь... [8]
Теперь ты знаешь... [1]

Дальше лететь было опасно. Иначе настигнет участь МЧСников. Вдалеке виднелись сгоревшие обломки вертушки спасателей...
Штурмгруппы рассредоточились по склону, а вертолёт поднялся ввысь. И убрался за пределы долины, снова скрывшись за перевалом.
-- Вертушка будет летать неподалёку, -- сообщил Нойманн. – Чтобы в любой момент эвакуировать группы, если дело будет совсем уж дрянь.
-- Вот утешил, -- сплюнул Юра.
Бойцы расположились на каменистом склоне за большими глыбами. Курили, пока было время. Хмурились. Все были напряжены. Тревогу внушали тёмные силуэты средневековых каменных строений, вдалеке. В самом низу долины, на берегу небольшого, но глубокого озера расположился небольшой городок. Древнее поселение, затерянное, брошенное и сокрытое от чужих глаз. Силуэты домов слишком сливались с местной каменистой почвой. Городок был построен из тех же камней, что валялись в долине повсюду, а крыши уже давно сгнили и обрушились. Поэтому на спутниковых снимках ничего здесь и не замечали столь долгое время. И этот древний городок обнаружили вот только что. Когда здесь пропали альпинисты.

Командиры групп разглядывали долину в бинокли, оценивая обстановку. Олег оглядывал леса внизу, слабенькие ручейки, тянущиеся по склонам гор к прозрачно голубому озерцу посередине. Долина была шириной в два и длиной в пять километров – совсем небольшая, тесная. Но красивая, живописная. Тихая. Озеро занимало четверть от всей площади долины. На берегу озера стояли каменные постройки-кибитки. Уже давно заброшенные, судя по рухнувшим крышам. Улочка эта тянулась по берегу и подступала к вратам чего-то, скорее похожего на монастырь. По крайней мере, за достаточно высокими и неказистыми, полуразвалившимися каменными стенами возвышалась часовенка. Со странным звездообразным колоколом.

С колоколом, из-за которого бойцы сюда явились со специальными наушниками, полностью поглощающими звуковые колебания. Каждый боец был в таких наушниках. Связь между бойцами была обеспечена, но звуками окружения приходилось пожертвовать.
Воевать в тишине непривычно. И как-то особенно тревожно. Ничего не слышно ведь…

Вокруг часовни над стенами возвышались три небольшие, но массивные башни. Растрескавшиеся камни, покрытые мхом и лишайником. А за окнами-бойницами – угрожающая темнота…
Монастырь с трёх сторон окружала вода, его построили на полуострове, вдающемся в озеро.

На пятьсот метров левее от поселения, где каменистая земля начинала брать слегка вверх, превращаясь в склон, раскидывались обломки вертолёта МЧС. Чёрные обломки. Отгоревшие.
-- Не вижу живых, -- сказал Герман.
-- Я тоже, -- ответил Олег. Нигде в долине не обнаружилось признаков чьего-либо присутствия.
-- Ни МЧСников, ни путешественников, -- сказал Герман и задумался.
-- Спасатели могли сгореть в обломках, -- предположил Олег.
– Но куда делись альпинисты? Ни палаток, ни тел... Леса не густые. Всё отлично просматривается. И вряд ли скалолазы спрятались где-то за кустарником…
-- Выбрались из долины?
-- Или они остановились в тех постройках.
-- Учитывая, что им пришлось бы для этого преодолеть Морок? Мне кажется, что они уже мертвы.

Лишь оказаться здесь после пешего перехода – подвиг. Как же здесь жили раньше? И кто здесь жил?
А может кто-то живёт до сих пор? Скорее всего.

-- Предлагаю оставить АГС на этом склоне, -- сказал Олег. – Отсюда городок будет отлично простреливаться. Как и вся остальная долина.
-- Согласен, -- кивнул Герман. – Позиция хорошая, всё как на ладони. Можно ебашить прямой наводкой.
-- Серёга и Антоха, -- сказал Олег. – Остаётесь здесь.
-- Ну ёпты, опять самое интересное пропустим, на! – насупился Серёга. – А так интересно посмареть, че внизу!
-- Мы покажем фотки, -- пообещал Данилыч. – И магнитик принесём. Если там их продают.
Герман оставил на склоне снайпера и оператора коптера из своей штурмгруппы. Сказал ребятам надёжней скрыть свои позиции, чтоб никто их не засёк. Мало ли, какие здесь водятся культисты или «западные партнёры».

Снайпер держал на прицеле чёртову колокольню. Оператору же сказали следить в камеру за тем, как бы бойцы групп не начали плутать, впав в зрительные иллюзии Морока…
Группы взяли на спуск с собой два дрона камикадзе. На эту задачу решили всё таки прихватить малую авиацию. На кургане некроманта это спасло бы всех…
Серёга и Антоха расставили АГС, навели, прицелились, принялись стаскивать и складывать булыжники, обустраивать позицию.
И тогда остальные бойцы отправились вниз по склону, перебегая от камня к камню, от дерева к дереву, рассредоточившись и пребывая наготове.
Олег внимательно следил за своими координатами на дисплее наручных часов. Неизвестно, где именно начинался Морок.
Во всяком случае, оператор сразу предупредит их. Запутанные блуждания будут легко заметны с квадрокоптера. В Загорске было куда тяжелей – там Морок совмещался с Тьмой, так что можно сказать, здесь ничего страшного не было…

Бойцы не спускали глаз с руин древнего посёлка. Но никакого движения там в своих прицелах ещё не замечали.
-- Скорее всего нас уже заметили по шуму лопастей, -- говорил Данилыч полушёпотом – наушники всё равно отлично передавали голос. – Если там кто-то есть, то они приготовились к обороне.
-- Если грамотно работать, то им всё равно пизда, -- заверил его Юра. – У нас АГС. Снайпера. Дроны. Без разведки мы туда заходить не будем. А если кого увидим, то захуярим всем, что есть, ёпт…
-- И то верно…
-- Не расслабляйся, -- Олег предупредил Юру . – Тут странные техники Изнанки в деле. А это всегда внезапность, ведущая к потерям.
-- А я и не расслабляюсь, -- буркнул Юра. – Я, нахуй, напряжён. Потому что моя жопа снова чует пиздец. А когда она ошибалась, Олег?.. Это вы не расслабляйтесь, ёпт. У вас жопы не такие чуткие, они нихрена не понимают всю глубину глубин…
-- Твоя жопа всегда чует пиздец, -- вспомнил Данилыч. – В каждом случае.
-- Это потому, что мы в каждом случае в пиздец и попадаем!

Группы добрались к рухнувшей вертушке. МЧСники погибли на месте, сразу при падении. Под искорёженным металлом виднелись обугленные трупы. Пересчитали. Все на месте, никто не спасся, никто не выбрался. Олег пригляделся повнимательней к обломкам. Спасателей не подбивали – они просто не справились с управлением. А это значит, что теория «ботанов» оказалась верна.

Спасатели разбились после того, как услышали звон странного колокола. Разведывательный дрон Организации уже пролетел над долиной. Тоже никого не нашёл. Но при рассмотрении фотографий часовни специалисты пришли к выводу, что колокол в ней имеет Изнаночную геометрию. Это позволяет колоколу влиять на сознания всех, кто услышит его звучание. Теоретически, этот звук был способен вызвать сильнейшие панические атаки, а так же и галлюцинации, необратимо повреждая структуры мозга.

Это и было самым страшным в этом задании – стать после него дурачком, пускающим слюни. А просто умереть не так страшно.
Антоха даже попросил ребят пристрелить его, если заденет звук колокола. Он не хотел мучиться остатки своих дней в дурке или, что ещё хуже, в секциях содержания под присмотром учёных. Юра пообещал, что обязательно его пристрелит.
-- И сейчас могу, если хочешь!

Они все подобрались достаточно близко к городку. Скорее всего их уже давно заметили. Но колокол не звенел.
Не могли же культисты – или кто же бил в колокол – догадаться об их наушниках?

Впрочем, туристы тоже ни о каком звоне не сообщали, когда звонили по спутниковой связи. Зато они несколько часов бродили в Мороке, которым укрывались подходы к посёлку. Видимо, жители этого посёлка очень не хотели, чтобы к ним пришли гости. И если от альпинистов можно было отделаться обычным Мороком, то вертолёт уже потребовал колокольного звона…

-- Хлебом людей не корми. Дай забраться куда попало… -- сердился Юра на очередных придурков, из-за которых им теперь приходилось рисковать собственными шкурами.
-- Неизвестность манит, -- ответил Данилыч. – Хобби у людей – забираться туда, где ничья нога не ступала.
-- Тогда они точно лоханулись с выбором места.
-- Знали они, что здесь уже живут? Вот в чём вопрос. Может, нашли в «гугл планета земля» странные постройки. Таким макаром, кстати, много всякого нашли любители археологии во всяких пустынях и горах!
-- Хреново, что этим не занимается государство. Или наш отдел.
-- Любители всегда мотивированней, чем профессионалы, которых заваливают отупляющей бумажной работой…

-- Вижу цель! – прервал их разговор снайпер. – Мелькнул на колокольне!

Группы тут же расположились на позициях перед древним поселением, бойцы спрятались за деревьями и каменными глыбами.
-- Скрылся сразу, -- сказал снайпер. – Священник. В рясе ходит, с крестом на шее. Православный…
-- Он собирается звонить в колокол? – спросил Герман.
-- Нет. Ему до верёвочек далеко.
-- Стреляй в любого, кто попытается добраться до верёвочек.
-- Понял, -- ответил снайпер. – И это… он будто заметил мой взгляд. Почти сразу обернулся в мою сторону. Прямо на меня посмотрел. Испугался он. И обратно нырнул в люк…
-- Телепат что ли?
-- Хрен его знает… Походу. Бликовать я не должен. Я под нормальным углом расположился. Да и расстояние какое между нами….
-- Главное не подпусти его к колоколу! Сразу разъеби уёбка!
-- Понял.

Олег надел очки виртуально реальности. И запустил в небо дрон-камикадзе. Нужно было разведать городок, прежде чем заходить в него.
Гоночный дрон с визгом умчался вдаль. С визгом, которого никто из бойцов не слышал…
Олег пронёсся над посёлком, заглядывая в каменные кибитки сверху. Но никого в них не обнаружил. Только в одном домике посреди четырёх стен нашлась старая палатка, зелёного военного цвета, да ржавый котелок. Кажется, здесь пропали не только туристы.

Голова кружилась от манёвров скоростного дрона.

Дома были построены очень давно. Настолько, что от обрушившихся крыш не осталось даже гнилой ветоши – всё истлело полностью.
-- Кому понадобилось бы строить здесь городок? – шептался Данилыч. – Тому, кто хотел скрыться от чужих глаз. Но зачем монахам укрываться в лесу так далеко? Староверы что ли?
-- Практикующие Изнанку, ага…
Гоночный дрон взмыл над стенами монастыря. Олег заглянул во двор. Посреди двора стоял перепуганный священник. Он вдруг встал на колени. И сложил руки перед собой в мольбе. Похоже, просит пощады…
-- Что там, Олег? – спросил Герман.
-- Священник.
-- Разъеби его! – сказал Герман.
-- Он сдаётся, -- сказал Олег. – Я так не могу… Невинного убивать.
-- Он тут столько людей положил! Он опасен.
-- А может и нет, -- сказал Олег. – Во всяком случае, за пленных культистов тоже положена премия. Захватим его. И допросим.
-- На всех деньги поделишь – нихуя не останется, -- сетовал Юра.
-- Больше в монастыре никого нет, -- сказал Олег, сделав большой круг. – Только в башни залетать не рискую. Там связь прервётся, стены толстые…

Бойцы выдвинулись вперёд, к поселению. Шли аккуратно. А священник всё стоял на коленях, не поднимаясь. Смотрел на зависший в небе дрон.
Вскоре осознали, что забрели в Морок. Группа двигалась вперёд, к монастырю, но тот всё никак не приближался… Оператор квадрокоптера направлял бойцов. Да и сами они двигались теперь, не обращая внимания на то, что видели собственными глазами, а ориентируясь по спутниковым картам в наручных часах, отслеживая перемещения своих точек.
Поэтому путь до самых ворот монастыря не занял много времени. Они оказались перед дверьми.
Снайпер доложил, что у колокола никого нет. Поэтому для переговоров некоторые бойцы стянули наушники
-- Сдавайся! – кричал Данилыч священнику через стену. – Без глупостей! Ты полностью окружён!
-- Сыны мои! – пробасил священник в ответ. – Простите меня, грешного!
-- Открывай ворота! Живо!
-- По что вы явились сюда, гости добрые?
-- Не твоё дело! Открывай ворота! – крикнул Юра.
-- Мог бы я их открыть, сынки… -- ответил священник. – Да не сдюжу я, тяжело мне, стар уже я…
-- Мы сейчас их тогда взорвём к хренам! – пригрозил Юра. – Живо открывай, бля!
-- Не могу я… Не имею силы я…. Вы перелазьте по стенке… Заржавели петли на вратах…
-- Взрывай, -- дал добро Герман своим бойцам. И те быстро налепили на ворота взрывпакет, затем отойдя чуть в сторону.
Никаких грядок, никакой еды… Священник выглядел потрясающе старым. Но он не мог открыть ворота? Не лазил же он за пределы монастыря через стену.

И тут Олег увидел верёвку альпинистов, которую, видно, те бросили, чтобы перебраться на ту сторону. Они уже были здесь. И они внутри. Интересно…
Было слишком поздно, когда Олег пригляделся к этим вратам, обнаружив на них едва заметные, уже практически истлевшие символы Изнанки. Когда увидел выбитую на вратах надпись на старославянском, предостерегавшую всяк проходящих о том, что здесь находится «дом демонов».
И почему священник в таком «доме» не может открыть собственные ворота?
Смутная тревожная догадка добралась до разума слишком поздно. Священник вдруг сорвался на бег. Он бросился к одной из башен.
Последовал взрыв. И ворота разлетелись в щепки, вместе с символами Изнанки, охранявшими внешний мир от того, что жило за стенами древнего монастыря…

Мой ТГ канал: https://t.me/emir_radrigez

Она кивнула и попросила денег купить в автомате кофе. Папа вытащил из кошелька кредитку, отдал, сказав, чтобы купила и ему, а маме, которая пришла в себя и выходила к ним из палаты, воды.

На лестнице Лена столкнулась с участковым и поздоровалась. А когда возвращалась назад, держа кофе в руках, а маленькую бутылку с водой под мышкой, услышала с лестничной площадки громкий голос матери и поспешила к ним.

- Ты! - громко и зло обратилась к Лене мама. - Как ты посмела очернить сестру? Зачем говорила с участковым?

Он, к слову, спокойно стоял рядом с отцом, возвышаясь над ним на целую голову, возле диванчика, на котором лежала раскрытая сумка.

От голоса матери, её тона жар прилил к щекам Лены, но вот не было сил найти весомые слова в своё оправдание.

- Она исполнила свой гражданский долг и поступила правильно! - вмешался участковый. - А вы решили скрыть факт изнасилования...

- Это наше личное дело и право, - зло ответила мать.

- Марину изнасиловали? - удивился отец. - Почему ты мне не сказала?

- Зачем разводить грязь? Об этом никому знать не следует. Иначе, сам понимаешь, Володя, репутация Мариночки пострадает.

- А вас, Ольга Дмитриевна, не смущает тот факт, что подруг Марины, вероятно, убил её насильник? И если бы об изнасиловании сообщили вовремя, то полученный анализ ДНК существенно помог бы в расследовании?

- Да, признаю, что Марина мне и врачам объяснила, что много выпила и не помнит, с кем у неё была сексуальная связь.

- Мама, мне она сказала другое! - вставила Лена.

- Когда я смогу поговорить с Мариной? - спросил участковый.

Папа пожал плечами, а мама с горьким сарказмом ответила, что их дочь умирает, и криво усмехнулась.

- Так, прошу уточнить: вы не знали про смерть подруг Марины? - задал вопрос Ольге Дмитриевне участковый.

- Откуда? Нам сейчас не до телевизора и новостей, - заступился папа.

И участковый с укором, серьёзно посмотрел на Лену.

- Да, я посмотрела новости и практически сразу пошла к вам! - перешла на крик Лена. - Родители были не в том состоянии, чтобы им что-то рассказывать!

Её лицо горело, а тело дрожало в ознобе. Она практически залпом выпила остывший кофе.

Мама покраснела, отец замер. Участковый обречённо вздохнул, смиряясь с фиаско, и сказал:

- Думаю, что вам следует знать: бармен Семён Анатольевич из кафе "Гараж" в тот злополучный вечер странным образом не мог вспомнить своих клиенток, жаловался – мол, голова сильно болела. Но на камерах наблюдения были чётко видны убитые девушки, сидящие за барной стойкой, а с ними и Марина. А вот что не поддаётся логике, так это мужчина рядом с ними: на камерах его фигура как будто смазана. Едва можно распознать, во что он одет. Бармен и этого мужчину с девушками в упор не узнаёт. И спрашивать больше не у кого было, кроме официантки. А вот она неожиданно разговорилась. Оказавшись особой наблюдательной и любопытной, припомнила, что вечером среди дальнобойщиков приметила незнакомую фуру, чистенькую, как с конвейера, а главное – окна у неё были затемнены.

- Фура с тонировкой! - воскликнул папа. - Разве такое законно?

- Сложный вопрос, но технически возможно, - произнёс участковый. Затем, выждав паузу, вздохнул и сказал: - Сегодня следователь из столицы приезжает, и я передаю дело ему. Так сказать, по положению должностных инструкций.

Затем попрощался и ушёл.

Лена первой села на диванчик, за ней мама и папа. Так и сидели, молча, в тишине, каждый погруженный в свои мысли… Неожиданно пришла грузная медсестра, с усталым лицом, и объявила, что Марина умерла.

Мама потеряла сознание. Папа весь напрягся, а потом заплакал. А у Лены кровь отхлынула от лица, на душе стало очень холодно и пусто. Хотелось заплакать, но слёз не было.

Маме, чтобы привести её в чувство из-за резко снизившегося давления, поставили капельницу прямо в коридоре. А все срочные дела пришлось вынужденно решать Лене с папой.

Родственники Одинцовых жили в другом городе, им пришлось звонить как Лене, так и друзьям Марины. В процессе выслушивать соболезнования и говорить, что позвонит еще, когда папа договорится о ритуальном зале, где можно будет попрощаться с сестрой.

И так за всеми многочисленными звонками уставшая Лена сварила себе пельмени и выпила две таблетки аспирина от головной боли.

Папа вернулся из больницы после обеда, вместе с мамой – с бледным и пустым, как у куклы, разом постаревшим лицом. Родители закрылись в спальне, но говорили достаточно громко, чтобы Лена слышала их споры, в которых мама оправдывала себя, говоря: «Ты не понимаешь, я никому не разрешу резать мою девочку!» А папа пытался убедить её, что если бы она разрешила вскрытие, то они бы знали точную причину смерти. На что мама жёстко ответила: «Они и так не определили ни причину болезни, ни саму болезнь. Так зачем вскрытие, для галочки в отчёте?» - повысила голос мама. В ответ было молчание. А потом Лена слышала только мамины всхлипы.

Вечером тело сестры из морга должны были привезти в бюро ритуальных услуг. На этот раз Лена осталась дома, а выбирать гроб, цветы и прочее поехали мама с папой.

Обзвонив всех родственников, связавшись с друзьями Марины, она составила приблизительный список тех, кто придёт на поминки. Затем приняла душ и легла отдохнуть.

Родители вернулись практически в пять вечера. Измученные, молчаливые, совершенно на себя не похожие, словно смерть Марины забрала с собой и часть их жизни. Папа устало сказал Лене собираться.

На кухне за стенкой был слышен звон посуды, хлопанье дверей шкафчиков, пока Лена думала, что надеть, вытаскивая из шкафа чёрную водолазку и чёрную юбку-карандаш. Подходящих туфель у неё не было, пришлось обуться в тёмно-синие кеды.

Пока доехали в ритуал-сервис, снова начался дождь, но, вопреки непогоде, людей пришло много: подруги Марины из университета, одноклассники, учительница физкультуры, с которой сестра ездила на соревнования и завоёвывала медали.

Здесь было так много незнакомых лиц! Друзья родителей, даже соседи по дому пришли, а вот родственников приехало мало. Лишь троюродные тётушки со стороны отца. Пенсионерки, которых Лена, сколько себя помнила, на дух не переносила. Тётушки постоянно давали ненужные советы и лезли не в своё дело, а если приезжали в гости, то потом их было не выгнать.

Вот и сейчас они откровенно докучали своими бесконечными оханьем и аханьем да причитаниями, какой хорошей девочкой была Марина. И какая с её смертью семью постигла непомерная утрата и потеря.

Лене на их слова не единожды хотелось закричать, чтобы тётушки заткнулись, и про себя жалеть, что родители не позволят напиться.

А Марина лежала в красивом гробу, в стильном, дорогом платье, накрашенная, так что выглядела словно живая и казалась спящей. Но иллюзия исчезала, стоило посмотреть на туго обтянувшую скулы сестры кожу и истончённые, заметно поредевшие волосы, похожие на солому.

Мама смогла взять себя в руки. И пусть её накрашенное лицо напоминало маску, а глаза словно остекленели, она отлично держалась. А вот отец, когда думал, что никто этого не замечает, часто прикладывался к маленькой бутылке водки, которую прятал в кармане.

Постепенно, поток прощавшихся с Мариной редел, пока, кроме тетушек и родителей, в зале больше никого не осталось.

Тётушки достали библию и православный молитвослов и настойчиво уговаривали мать читать покойной псалмы. Мать отказывалась, она не была религиозной.

Лена и сама не помнила, когда они вообще с семьёй ходили в церковь, кроме Пасхи, чтобы освятить, как большинство просто по традиции, куличи.

Вскоре папа уснул на диване, а у Лены разболелась голова.

Тётушки тоже всё чаще жаловались на усталость и недомогание. Охали, ёрзая на мягких креслах, недовольно поглядывая на маму, которая положила молитвослов на стул и не открывала.

Вежливая администратор, дежурившая в фойе здания ритуальных услуг, несколько раз приходила и предлагала кофе.

- Вези их к нам домой, - наконец сказала мама отцу, встав со стула напротив гроба Марины. - А ты, Лена, размести и уложи тётушек, хорошо?

Папа зевнул и встал с дивана. Затем помог тётушкам подняться с кресел и повёл их к дверям.

Мама подошла к Лене, и та заметила, что глаза матери странно блестели, а зрачки были сильно расширенны. Лена очень испугалась за неё, предположив худшее: неужели мама приняла наркотики? А мама напугала её ещё больше, внезапно одарив широкой искусственной улыбкой и тихонько, как заговорщица, прошептала:

- Всё будет хорошо. Мариночка ведь жива и скоро к нам вернется, - и ушла к гробу.

- Что ты сейчас сказала? - ошарашенно прошептала Лена, вцепившись в дверную ручку, слегка приоткрыв дверь.

Затем покачав головой, хотела переспросить мать, ибо думала, что, вероятно, неправильно поняла её слова или вовсе не дослышала.

Но папа позвал снизу лестницы, сказав поторопиться, пояснив, что такси приехало, и Лена поспешила уйти.

На улице снова лил дождь как из ведра, но без грозы.

В такси царило молчание, а Лене хотелось плакать. Хотелось, чтобы её пожалели, обняли, утешили ласковым словом.

Она совсем не могла представить, как это они теперь будут жить без Марины. А ещё она очень боялась за маму и папу. Ибо видела, что горе буквально высосало из них все силы, и сразу предположила худшее: что дальше они поодиночке сопьются, полностью уйдут в себя и разведутся. Как это ей тогда будет жить без привычных семейных разговоров и споров за завтраком, обсуждений успехов Марины, её частых звонков по вечерам на неделе и радостной после них мамы, когда смотришь на неё, счастливую, и тоже улыбаешься?

И вот, подумала Лена, как скоро в их квартире станет тихо и пусто, будто все умерли, а не только Марина. И жить станет совсем тошно и невыносимо.

И будут ли снова ей приходить навязчивые мысли в голову, как в десять лет, после очередной острой ссоры с сестрой, чтобы напиться маминых снотворных таблеток и, тем разом решив все проблемы, больше никогда не просыпаться?

Лена вздрогнула, очнувшись от дрёмы. Такси приехало к дому.

Тётушки по приезде сразу заняли маленькую комнату Лены. Там было старое раскладное кресло, помимо односпальной кровати, что позволяло им ночевать вместе.

Комната Марины, по настоянию матери, и раньше гостям не предлагалась. «Теперь вообще, наверное, станет музеем», - зло подумала Лена, понимая, что ей придётся спать на неудобном старом диване в гостиной, с жесткой, выскочившей в самом его центре пружиной.

А папа как зашёл в квартиру, так сразу направился в спальню и больше не выходил.  

Разобравшись с капризными тётушками и постелив себе на злосчастном диване, Лена выпила воды и тоже легла.

На дисплее её смартфона было два часа ночи.

…Встала рано и чувствовала себя бодрой, хотя практически не спала.

Она приняла душ, затем заварила кофе, пожарила большой омлет и сделала тосты.

Тётушки пришли на кухню первыми. От кофе отказались, попросив зеленого чая, а омлета без спросу наложили себе огромную порцию. Ещё они без стеснения щедро мазали тосты маслом и персиковым джемом, словно находились у себя дома.

Папа пришел поздно, когда все уже поели. Слегка посвежевший после душа, гладко выбритый, он молча выпил воды с аспирином. Затем налил себе кофе, добавив туда пять кубиков сахара, а вот от остатков омлета отказался. Затем начал без аппетита есть, и тут ему позвонила мама. Она по громкой связи сказала, что в ритуальном зале всем нужно быть к девяти, когда придёт батюшка и отпоёт Марину, а после все поедут на кладбище.

Голос матери по телефону был на удивление бодрый – такой, словно ничего не случилось, – с неприятным чувством отметила про себя Лена.

От бодрого маминого голоса ей стало очень тревожно и появилось плохое предчувствие.

Вскоре разговор закончился, и папа положил трубку. Затем позвал Лену, сказал, что сейчас поедет к маме, возьмёт ей кофе, и попросил сделать бутерброды, чтобы та перекусила. А ещё поручил купить цветы и приглядеть за тётушками, а позднее всем вместе приехать на такси. А на расходы Лене вместо денег отец вручил свою карточку.  

Лена быстро сделала бутерброды, благо в холодильнике было из чего. Она завернула их в плёнку и, передав отцу, пошла заниматься тётушками.

Тётушки заняли диван в гостиной и болтали, точнее, сплетничали, ещё и телевизор включили. А как пришла Лена, то попросили принести из их комнаты сумку с тонометром и аптечку, чтобы измерить себе давление.

К сожалению, этим просьбы и поручения не ограничились. Ещё тётушки настаивали, чтобы Лена посидела с ними, и ей пришлось остаться в гостиной. Она, вполуха вслушиваясь в их беседу, постоянно посматривала на часы на смартфоне, чтобы скорее сбежать в цветочный магазин.

А тётушки с энтузиазмом пролистывали и комментировали уже третий семейный альбом. Ещё вспоминали прошлое и говорили, каким замечательным и чудесным ребёнком была Мариночка. Затем театрально смахивали слезу и дрожащим, жалостливым голосом приговаривали: мол, если бы не несчастье, то она точно стала бы выдающейся личностью. «Такая умница, красавица, как же несправедливо и жалко, что Марина такой молодой умерла!»

При этом они искоса посматривали на Лену, хмурили брови, прицыкивали языком и словно забывали, что хотели ей сказать, и снова начинали говорить про Марину.

Наконец на часах смартфона подошло время открытия магазина, и ей можно было сбежать от них.

От жужжащего, монотонного голоса тётушек, честно сказать, её уже тошнило, и, если пришлось бы ещё задержаться и слушать их, Лена, наверное, бы не выдержала и заорала.

В цветочном ларьке, ближайшем к дому, она купила гвоздики и белые лилии, любимые цветы Марины.

Затем вернулась в квартиру за тётушками, которые всё никак не могли собраться, и пришлось ожидать их, а после вызывать такси.

Они опоздали, и когда приехали в ритуальный зал, то священник уже дочитывал отпевание.

В помещении крепко пахло ладаном и свечным воском. А людей собралось мало, отчего Лене стало грустно.

Из пришедших – подруги Марины из университета, её школьные друзья и классная руководительница. Ещё были знакомые родителей с работы, сами родители и Лена с тётушками.

Позднее на улице, сидя в арендованном микроавтобусе, по пути на кладбище, Лена часто ловила себя на мысли, как внезапно в лучшую сторону резко изменилась мама.

Она выглядела на удивление спокойной, без стеклянного блеска от принятых таблеток в глазах. А ещё посвежевшей, словно хорошо выспалась и больше ни о чём не переживала.

Эти резкие перемены в матери настораживали и даже пугали, потому что Лена никак не могла их себе объяснить. Поведение матери в сложившейся ситуации выглядело ненормальным. Но, похоже, из присутствующих никто, кроме Лены, даже отец и любопытные тётушки, ничего не замечали. Поэтому она решила больше об этом не думать.